– Ого!
Они шли по главной дороге, болтали о разных случайностях, хохотали, совпадая словами, останавливались около интересных зданий и механизмов, переходили в другие переулки, но всё равно неуклонно приближались к сияющей Башне.
– Мистер Вэн, а вы покажете, где здесь делают суфле скумберии? Мы с мамой иногда покупаем, это очень вкусно, если с картошкой.
– Что?! Как ты сказал? Скумберия?!
На застеклённых просторах своей Башни он не стал исполнять привычный ритуал подготовки к ежедневной работе. Подвёл Глена сначала к одному окну, затем к другому, с удовольствием, неожиданным для самого себя, принялся рассказывать любознательному мальчишке обо всём том, чего они не смогли увидеть внизу, когда проходили по улицам и аллеям.
Порт вовремя наполнился густым и осмысленным движением.
– Мистер Вэн, а зачем столько много людей?
– Так необходимо для успешной работы, лишних нет.
Глен ненадолго притих.
– А почему здесь, в Башне, работаете вы, а не кто-то другой?
«Вот так и влюбляются в маленьких разумных детей…»
– Я больше всех желал этого.
– Но ведь любому человеку хочется командовать, а не подчиняться!
– И тебе тоже?
– Ага! Всё сверху видишь, отдаешь приказы по телефону! Здорово!
– Ну, если так…
Мистер Вэн встал у окна близко и одинаково с Гленом, обнял его за плечо.
– Тогда, малыш, всё зависит от твоей готовности подвергнуть себя невероятному напряжению.
На следующий день, соблюдая предварительную договоренность, мистер Вэн принимал у себя в Башне крупного поставщика металла.
Разговор поначалу был привычным, ожидание отказа в выгодных условиях заставляло гостя постоянно лукавить быстрыми глазами.
Но почему-то мистер Вэн позволил себе задуматься, потом ещё раз и ещё…
Поставщик вскоре радостно уполз из его кабинета с нужными бумагами, удивляясь и удивляя окружающих своими странными рассказами об увиденном.
– Не тот уже старина Вэн, мягок стал… Совсем не как всегда.
Мистер Вэн позвонил, улыбнулся звонкому ответному голосу, и почти сразу же вызвал секретаря.
– Подготовьте на пятницу совещание. Обязательно обеспечить присутствие директора управляющей компании. Тема – полная передача полномочий. Оформляйте документы.
– Но…
– В пятницу, ровно в двенадцать. Все должны быть готовы.
В среду они купили Глену щенка, а в четверг он пригласил Аду в кафе.
Она сидела напротив него, лёгкая, с тихими глазами, очень похожая на его жену в молодости.
Он устал от жизни, увидев же в первый раз Аду – захотел снова жить.
В пятницу, объявив свою волю и юридически отойдя от всех дел, он собрался лететь в столицу.
Личный самолет мистера Вэна стоял на выходе из ангара. С нетерпением он бросил плащ и газеты на соседнее кресло, набрал уже знакомый номер телефона. Гудки. Длинные, длинные, длинные… Чёрное бешенство ударило по глазам – поздний вечер, одна ли?
Она знала, зачем смотрит в кухонное окно и что должна сегодня увидеть в чистом ночном небе.
Полнолуние. Вот… Прошло всего лишь несколько минут, и неизвестная круглая тень надвинулась на сверкающую серебром Луну, остался исчезающий серпик. Вся затемнённая часть стала серо-розовой, очень непривычно, ярко и отчетливо проявились контуры морей и кратеров.
В прихожей глухо задребезжал телефон.
Легко вскочила со стула, щёлкнула светом.
– Да, я… Нет, Глен немного приболел, укладывала его спать, поэтому, наверно, и не слышала…
Ревели самолётные двигатели, даже через спинку обширного мягкого кресла прямо в сердце передавалась дрожь отчаянного разбега по взлётной полосе.
– Имею ли я право вот так…? Но я хочу об этом вам сейчас говорить! Я хочу сделать очень многое для вас… И для Глена.
Третий час они обсуждали его книгу.
Издатель быстро добился желаемого, но не скучал, а с удовольствием продолжал удивляться.
– Твоя рукопись – это…, это грубая мужская рубаха, на которой есть следы и крови, и пороха, остался на ней и пот сладкой женской истомы.
Мистер Вэн молчал и был невнимательным.
Глаза под лохматыми бровями сверкали, маленький стремительный человечек расхаживал по кабинету.
– Согласись, писательское ремесло похоже на удовлетворение плотских потребностей. Если человек графоман и может делать своими движениями приятное только самому себе, не ставя в известность окружающих и не интересуясь их мнением – это и есть самое настоящее рукоблудство! Если же автор, прежде всего, готов доставить удовольствие другим – он мужчина.
Я предпочитаю резкое, грубое начало: с первых же строчек, с первых движений героев – интрига, кровь, пот, мускулы, насилие – грубое овладение читателем! Но, заметь, я ничуть не пренебрегаю и прелюдией! Плавное развитие событий, неспешный подвод к самому главному, сияющему. Но не должен же автор заставлять читателя ждать, не должен затягивать вступление на целый том! Нужны короткие, сильные, точные действия. «Война и мир» или, допустим, описание природы у Фенимора Купера – чистой воды мазохизм! Бесконечное, растянутое на долгие зимние вечера, поглаживание женского бедра. И без результата…
– Извини, я должен позвонить.
– Она хороша?
– Мне обидеться до пощечины?
– Ну-ну, извини, не горячись. Значит, условия издания твоей книги…
Прыгнул, уселся удобнее на высоком стуле за обширным столом.
– Я подготовил полный текст нашего контракта, читай. Уверен, что мы с тобой всё подробно обсудили, но если… Поправки сейчас же внесут – и я готов его подписывать.
– Погоди. Выслушай меня очень внимательно. Измени контракт.
На обратном пути сначала было яркозвёздное небо, жадное стремление, сияющие глаза мистера Вэна.
Потом звёзды скрылись за внезапными облаками, за тучами.
Единственное место, где ни при каких обстоятельствах не должна была возникнуть такая длинная молния – именно это небо. Единственная цель, в которую она не имела права попасть – это самолет мистера Вэна. Но так уж случилось.
Рваный металл среди сосен догорел только к утру.
Тревожилась, скучала, печалилась до слёз.
Ждала звонка, бледнела, пытаясь догадаться, чем же могла обидеть.
И сын спрашивал о человеке, который был с ним когда-то так ласков и строг…
Через две недели Ада открыла дверь утреннему почтальону. Посыльный учтиво попросил расписаться и передал ей пакет, в котором было вложено письмо от издателя и другие плотные бумаги.
