Ни о чём он Таню никогда не спрашивал, даже не здоровался, просто каждый вечер, подходя к её стойке, негромко и одинаково ровно повторял одни и те же слова:
– Пятьдесят джина и тоник. Целый. Открывать не надо.
Она даже не пыталась смеяться над таким глупым порядком общения.
Молча, с улыбкой, принимала от него деньги и ставила перед ним заказ.
Через несколько недель Таня догадалась, что задумчивый посетитель знает её по имени. Девчонки часто весело кричали, спрашивая о чём-то, из кухни, и из большого зала, а он, отвлекаясь на их голоса, всё чаще смотрел в её сторону.
Тане нравилось молчать вместе с ним, она тщательно убеждала себя, что такой образ жизни вести может, скорее всего, неудачник, но всё равно, каждый вечер, ближе к семи, непременно подходила к зеркалу в гардеробе кафе и поправляла свои тёмные волнистые волосы.
Однажды в августе, когда густой летний вечер ещё только остывал, понемногу наполняясь уличным сумраком, незнакомец неожиданно произнёс, забирая со стойки свой стакан с джином и тоник:
– Ты так мило картавишь…
Таня тогда растерялась, покраснела, промолчала, совсем не скоро нашла, что хотелось бы ему ответить, но не ответила.
А дома мама, встретив её ночью с работы, нахмурила брови.
– У вас там ничего нехорошего не случилось? Почему ты на меня совсем не смотришь?
Таня обняла её, погладила по волосам.
– Нет, нет, не волнуйся, моя хорошая! Со мной всё в порядке.
Ещё через десять дней он спросил, точно так же, почти рассеянно, словно что-то внезапно вспомнив. Со стаканом джина и тоником сделал шаг от стойки, обернулся.
– Какую жизнь ты хочешь прожить?
Поначалу Таня не решилась ответить честно, но, помолчав мгновение, ещё раз взглянула в требовательные глаза собеседника.
– Ничего особенного… Буду учиться. А там, как получится…
Стало легче дышать, почему-то захотелось спросить самой.
– А вы где работаете?
Всё ещё не отходя далеко от стойки, мужчина усмехнулся.
– Я не работаю.
– Вообще?
– Да.
– А как же так?! Ведь все люди зарабатывают на жизнь…
– Я пишу книги.
– Ого! Как они называются? Где можно купить?!
– Пока их не продают…
– Зачем же тогда писать?
– Уверен, есть, что сказать людям…
И опять, как всегда, он, слегка сгорбившись, молча сел за свой столик, аккуратно, без стука, поставил перед собой тяжёлый стакан.
Через десять минут ушёл.
Все оставшиеся дни окончания лета Таня чувствовала на себе его пристальный, оценивающий взгляд. И то, какие слова и как она произносила, разговаривая по необходимости с девчонками-официантками, молчаливый посетитель тоже внимательно отмечал, то мельком улыбаясь про себя, то снова задумываясь.
Сентябрьским вечером она, подавая джин, неловко, совсем нечаянно прикоснулась к его руке. В ответ он сильно, но бережно, на несколько мгновений задержал её пальцы в своих, горячих и сильных.
Ещё через два дня он вошёл в зал кафе непривычно быстрым шагом и заказал не пятьдесят, как всегда, а сто граммов джина.
Голос посетителя был хриплым, его давно уставшие глаза блестели и смеялись.
Мужчина сам, нисколько не опасаясь обидеть, взял Таню за руку и не отпускал.
– Поедем со мной?!
– Что вы? Куда?!
– Соглашайся! Я смог, я добился…! Всё то, долгожданное, чего я так сильно желал, получилось! Если ты скажешь «да», то завтра же твоя жизнь самым чудесным образом изменится! Клянусь! Обещаю…
Таня чувствовала, как её пальцам уютно в уверенной и твёрдой ладони незнакомца. Настолько хорошо ей было в эти мгновения, что внезапно, без размышлений, захотелось согласиться.
Голос мужчины был трогательным и близким, а неожиданные слова – такими странно понятными, что ей даже пришлось украдкой, отвернувшись, вытереть свою маленькую слезу.
– Соглашайся! Я давно живу во многом потребностью необычайного, а ты, такая…, ты не такая, как все. Было время думать и мечтать, мне подробно показалась наша возможная будущая жизнь, и я все последние дни страдал, не имея пока возможности правильно и решительно действовать. И вот, сегодня… Я знаменит! Мне удалось добиться того, о чём мечталось годами. Но для одного человека такой волшебной жизни много, никто не должен удивляться огромному и прекрасному миру в одиночестве… Да, согласен, такие мои слова кажутся тебе странными, ведь ты привыкла видеть меня скверно одетым, угрюмым и немного пьяным, но, поверь, это было всего лишь временем ожидания! Чтобы не умереть от долгого горя напрасных мечтаний и размышлений, я и был здесь, рядом с тобой, в молчании, в прекрасном и изумительном молчании рядом с тобой… Теперь всё это позади. Я смог, я добился желаемого. Ты согласна быть со мной?! Навсегда? На всю жизнь?
Таня почувствовала, как, через несколько секунд тишины, его рука задрожала.
– Маме нужен уход и внимание…
Мужчина почти кричал.
– Но это всего лишь деньги! Мы же вместе сможем всё…!
Ещё через минуту, промолчав, не посмотрев Тане в глаза, он ушёл.
Непривычный джин остался нетронутым, тоник – не открытым.
В темноте жёлтые и красные кленовые звёзды падали на его плечи…
Прошло три года с небольшим.
Весна опять радовала горожан небольшими, редкими и добрыми дождями.
Из окна был виден асфальт тротуара, укрытый изобильным черёмуховым цветом, жёлто-белые крупинки которого напоминали нечаянно рассыпанный стиральный порошок.
В понедельник, в середине дня, за одной из старших официанток заехал попутно на бронетранспортёре муж, майор морской пехоты, служивший в соседней части, и повёз супругу, как обещал, на долгожданный приём в женскую консультацию.
Примерно в пять зашумели в большом зале другие офицеры, корабельные. Некоторые, отчаянные, стали требовать холодного пива.
– Кто пил вчера – тот пьёт сегодня!
Таня, пристально смотревшая в окно, невольно услыхала телефонный разговор подруги-официантки, доносившийся из коридора.
– Да она у нас молодая, несчастная на сегодня в личной жизни…
Таня грустно усмехнулась, заметив, как украдкой оглянулась в темноте помещения её знакомая. Прикрыла дверь плотнее, поправила чёрную траурную ленту на волосах, которую продолжала, вот уже второй год, носить после внезапной смерти матери. Достала сигареты, но закурить не успела.
– Здравствуй, Таня.
Как будто шквал весеннего синего ветра внёс их в крохотный зал.
