Однако, как уже отмечалось в главе 15, наука никогда не была, не является и никогда не будет полностью объективной, иначе говоря, независимой от человеческих ценностей. Более того, весьма спорным представляется вопрос о том, стоит ли вообще стремиться к полной объективности (не довольствуясь объективностью, на которую способен человек). Все ошибки, о которых шла речь в данной главе, говорят об опасности игнорирования несовершенства человеческой природы. Невротические личности не только платят высокую цену за свои бесплодные попытки, но, по иронии судьбы, их мыслительные процессы становятся все менее эффективными.
В связи с воображаемой независимостью от ценностей стандарты ценности становятся все более размытыми. Если философия центрирования на средствах достигнет крайней степени своего выражения (что чаще всего имеет место в действительности) и при этом будет достаточно последовательна, то станет невозможным отличить важный эксперимент от неважного. Речь будет идти исключительно о технически правильно и технически неправильно проведенных опытах
[42]
. При использовании исключительно методологических критериев самое тривиальное исследование может претендовать на такое же уважение, как и самое плодотворное. Конечно, такие казусы пока не происходят, но лишь благодаря наличию критериев и стандартов, отличных от методологических. Вместе с тем, хотя подобная ошибка редко встречается в столь явной форме, она весьма распространена в завуалированном виде. Научные журналы пестрят такими примерами, когда не заслуживающая внимания проблема разрабатывается с усердием, достойным лучшего применения.
Если бы наука была не более чем сводом правил и методик, то в чем заключалось бы ее отличие от, скажем, игры в шахматы, занятий алхимией или лечения зубов?
[43]
ГЛАВА 17. Формирование стереотипов как противоположность познания истины
Даже если он (разум) признает, что данный объект ему не знаком, он полагает, что это неведение состоит в незнании, к какой из проверенных временем категорий принадлежит новый объект. В какой ящичек, готовый открыться, следует его поместить? В какие одежды, уже подготовленные, надо его одеть? То это, или другое, или же третье? И «то», и «другое», и «третье» — вещи вполне определенные, уже известные. Сама идея о том, что для нового объекта предстоит создать новую концепцию, возможно, новый образ мыслей, нам глубоко неприятна. История философии, однако, свидетельствует о нескончаемом конфликте систем, о невозможности удовлетворительно поместить реальный объект в готовое платье уже готовых концепций, о необходимости «снимать мерки».
Генри Бергсон Creative evolution, 1944, pp. 55–56
В различных областях психологии существует огромная разница между стереотипным познанием и свежим, рецептивным, даосистским познанием конкретного и уникального, невинным познанием без предрассудков и ожиданий, без вмешательства желаний, надежд, страхов или тревог. Большинство актов познания производят впечатление утратившей новизну, небрежной каталогизации стереотипов. Простая классификация с отнесением к уже существующим рубрикам в корне отличается от реального, конкретного восприятия с полным сосредоточением внимания на многосторонности уникального явления. Только такое познание может привести к наслаждению переживанием.
В этой главе нам предстоит обсудить проблемы познания в свете этих теоретических рассуждений. Автор надеется убедить читателя, что многое из того, что считается познанием, в действительности — лишь его суррогат, следствие существования в быстро меняющейся реальности при отсутствии желания признавать этот факт. Поскольку окружающая действительность динамична, а ум среднего западного человека способен улавливать лишь статику, наше восприятие, научение, запоминание и мышление на самом деле настроены на работу со статичными абстракциями реальности или теоретическими конструктами, а не с реальностью как таковой.
Не следует думать, что эта глава направлена против абстракций, обобщений и концепций, без которых человек, по — видимому, не может существовать. Речь идет о том, что все они должны основываться на переживаниях, не быть пустыми. Они должны основываться на конкретной реальности и быть с нею связаны. Не лишним будет также осмысленное содержание, а не пустые слова, ярлыки, абстракции. Эта глава посвящена патологическому абстрагированию, «упрощению до абстракции» и вытекающим из этого опасным последствиям.
Внимание
Концепция слежения, или наблюдения, кардинально отличается от концепции восприятия; в ней делается акцент на избирательных, подготовительных, организующих и мобилизующих действиях. Это не обязательно должны быть реакции, полностью определяемые природой реальности, за которой ведется наблюдение. Общеизвестно, что слежение зависит от природы самого организма, личностных интересов, мотивов, предубеждений, прошлого опыта и т. д.
С темой нашего исследования связан тот факт, что в реакциях слежения удается различить непосредственное наблюдение за уникальным событием и стереотипное распознавание во внешнем мире набора категорий, которые уже существуют в уме наблюдающего. Таким образом, наблюдение может быть более чем узнаванием или открытием в мире того, что мы сами туда уже поместили, своего рода предвосхищением переживания до того, как оно возникло. Оно может быть некой рационализацией прошлого или попыткой поддержать статус — кво, а не истинным распознаванием перемен, новизны и динамики. Это возможно лишь при наблюдении за чем — либо, известным ранее, или же при поисках нового в уже знакомом.
Недостатки и преимущества стереотипизации внимания для организма очевидны. Совершенно ясно, что классификация переживаний не требует внимания в полном объеме, что помогает нам сберечь силы. Безусловно, категоризация гораздо менее утомительна, чем внимательное наблюдение. Более того, она не требует концентрации внимания, не вынуждает нас использовать все резервы организма. Концентрация внимания, необходимая для восприятия и понимания важной или новой проблемы, как известно, весьма утомительна, поэтому мы прибегаем к ней относительно редко. Подтверждением этому может служить всеобщее увлечение техниками скорочтения, короткими романами, журналами — дайджестами, стереотипными фильмами, насыщенными клише диалогами и, в целом, избегание реальных проблем или, во всяком случае, предпочтение стереотипных псевдорешений.
Рубрикация, или категоризация, является частичной, символической или номинальной, а не полной реакцией, позволяющей автоматизировать поведение (например, делать несколько дел одновременно), что, в свою очередь, дает человеку возможность заниматься более сложной деятельностью, когда менее сложная осуществляется в своего рода рефлекторном режиме. Иначе говоря, у нас нет необходимости замечать или обращать внимание на знакомые элементы переживаний
[44]
.
