– Конечно, мы можем задать точные координаты вашего места назначения. Но в такой ситуации в стадию неопределенности войдет координата времени.
– И чем это для нас чревато? – с видом знатока поинтересовался Валтор.
– Тем, что, оказавшись в нужном вам месте, вы можете попасть туда на неделю раньше или на год позже. Как повезет.
– Простите, – снова поднял руку Иона. – Но ведь тот вариант, который мы сейчас прорабатываем, с кладбищем Моисея, также подразумевает использование пространственных координат.
– Разница в том, – улыбнулась Татьяна, – что в этой точке пространства и времени вы уже были. Следовательно, узел неопределенности уже создан и одна из вероятностей использована. Люфт в координатах пространства и времени, скорее всего, тоже возникнет, но будет незначительным. Хотя, быть может, и заметным на глаз. Там же, куда вы хотите попасть, узла неопределенности еще нет. Он будет создан лишь в момент вашего появления. А значит, мы не в состоянии строго контролировать все его параметры. Если мы делаем упор на пространственных координатах, время начинает выписывать кренделя. И, соответственно, наоборот.
– Спасибо, – кивнул Иона.
– Не за что, – вновь улыбнулась ему Татьяна.
Валтору не понравилось то, что Лукорина разговаривает с андроидом значительно любезнее и доброжелательнее, чем с ним. Это что же, только потому, что Иона умнее его? Да он только делает вид! На самом деле он только знает больше! Потому что память у него безразмерная!.. И все равно Валтору это не нравилось. А почему, собственно, ему это должно было понравиться?
– Так куда мы направляемся после кладбища? – демонстративно обратился к Александру Валтор.
Давая тем самым понять, что его, вот лично его, интересует чисто практический аспект предстоящего. А вся эта теоретическая путаница – чушь, да и только. Даже если в ней как следует разобраться, никакого проку от этого не будет. А значит, нечего и время зря терять. Задача Лукориных – машину запустить. А он уж сам доедет до нужного места.
– Вам следует продолжить путь по той же дороге, – световым пером указал направление на карте Александр. – Примерно через сорок километров будет еще один съезд вправо. Вот им-то вам и стоит воспользоваться. Для ориентира, там, на повороте, стоит огромный валун.
– Памятник, что ли?
– Да нет, просто камень. По этой дороге вы доберетесь до поселка Борей-3. Прежде это было гуманитарное отделение Наукограда. Там живут потомки историков, культурологов, литературоведов, философов. Все это очень милые люди. Уверен, с ними у вас не возникнет никаких проблем. Основное их занятие – рыбоводство. Поэтому в окрестностях поселка множество искусственных прудов и озер. А вот дальше, – Александр прочертил на карте линию, ведущую от поселка гуманитариев прямо вверх, в направлении вершины треугольника, – на вашем пути окажется поселок скарабеев.
– Это, вроде бы, жуки такие, – вспомнил Валтор.
– Верно, – кивнул Александр. – Но в поселке живут не жуки. Как я уже говорил, до Исхода в Наукограде разрабатывалось несколько программ по заказу военного ведомства. Целью одной из них была активизация тех или иных способностей человека. Работы велись в самых разных направлениях – увеличение мышечной силы и мозговой активности, выявление различных феноменальных способностей, таких как телепатия, пирокинез, левитация, развитие ночного видения и интуиции. После Исхода работы эти были продолжены теми, кто остался. Им, а в особенности их детям и внукам, удалось сделать ряд прорывных открытий и добиться серьезных успехов на пути того, что они называют совершенствованием человеческой природы. На волне этих успехов в среде скарабеев возникло псевдофилософское учение, суть которого сводилась к тому, что человек достиг определенного этапа своего развития, на котором он сам может управлять своей эволюцией. И они принялись совершенствовать себя и своих детей, используя для этого имеющиеся у них технологии. Они и другим предлагали примкнуть к их рядам, но мало у кого их идеи нашли понимание.
– Почему? – спросил Валтор.
– В каком смысле «почему»? – не понял Александр.
– Почему вы не захотели стать лучше?
– Приобрести те или иные новые способности вовсе не означает стать лучше.
– Разве? Я бы, например, не отказался улучшить свою память. Да и физическую выносливость заодно. Что в этом плохого?
– Любые способности чего-то стоят, если человек прикладывает определенные усилия для того, чтобы заполучить их. Когда же их дают просто так, как подарок, то это ведет лишь к тому, что все таланты обесцениваются.
– Разве?
– Ну, разумеется! Представьте себе, что все люди от рождения умели бы рисовать, как Пикассо… Вы знаете, кто такой Пикассо?
– Иона знает, – кивнул на своего спутника Валтор.
– Пабло Диего Хосе Франсиско де Паула Хосе Непомусено Мария де лос Ремедиос Сиприано де ла Сантисима Тринидад Мартир Патрисио Руис и Пикассо, – тут же выдал Иона, – выдающийся испанский художник, скульптор, керамист, график и дизайнер двадцатого века, основоположник кубизма, оказал исключительное влияние на развитие изобразительного искусства.
– Ну, что я говорил? – усмехнулся Валтор. – На пару с Ионой мы знаем практически все.
– Ну, так представьте себе, что все люди обладали бы врожденной способностью рисовать так же, как Пикассо. Чего бы стоила живопись, если бы любой ребенок мог взять карандаш и нарисовать на листе бумаги совершенную картинку?
– Наверное, ничего бы не стоила, – подумав, сказал Валтор.
– Вот именно, – кивнул Александр. – Мы не считаем выдающимся человеком того, кто всего лишь умеет говорить. Этой способностью легко овладевает каждый. Но мы восхищаемся тем, кто умеет говорить красиво, кому удается складывать удивительные словесные конструкции или находить необыкновенные метафоры; мы удивляемся способности того, кто владеет несколькими языками. В принципе, этому ведь тоже может научиться каждый. Однако для этого приходится прилагать куда больше усилий. И каждая новая ступень самосовершенствования требует от нас все больше усилий. Но именно это и заставляет нас двигаться дальше. Общество, в котором каждый легко, не прилагая никаких усилий, может получить любые способности, обречено на застой и стагнацию. Потому что у людей нет стимула для реального самосовершенствования. А значит, нет и движения вперед.
– Я ничего не понял, – покачал головой Валтор. – Но, мне кажется, я мог бы привести миллион доводов в пользу того, что на самом деле все совсем не так, как вы себе это представляете. Однако сейчас не время для споров. Давайте двигаться дальше.
Сказав это, Валтор ни капли не слукавил. Он на самом деле, был абсолютно не согласен с тем, что провозглашал Александр. По его мнению, подобное мог утверждать только тот, кому самому не приходилось корячиться ради того, чтобы не опуститься на самое дно. И вовсе не потому, что он был лентяй или бездарь. Просто жизнь не дала ему подходящий шанс. Иначе бы он непременно им воспользовался. И все бы стало для него совсем иначе. И, может быть, тогда бы он тоже стал говорить красивые слова о том, что всего в этой жизни следует добиваться самому, иначе мышцы одрябнут, взор и слух притупятся, а мысль так и вовсе станет запинаться сама за себя. Он бы мог много чего сказать. Вот только не обладал он способностью красиво и убедительно говорить. Зато прекрасно понимал, в каких ситуациях лучше промолчать.
