– Поппея, любовь моя, – восторженно выдохнул Отон.
Из-за повозки поспешно вышла служанка и приставила деревянную лесенку, чтобы по ней сошла госпожа. Когда та наконец появилась, Макрон тоскливо вздохнул:
– Теперь я понимаю и неосмотрительность нашего парня, и все его дерганья.
Катон кивнул, молча пробегая глазами по женщине. Рослая и стройная, со светло-золотистыми волосами, сплетенными в косы за нежными, изящными ушками. У нее были высокие породистые скулы, а над тонкостью черт, казалось, потрудился резец искусного ваятеля. И вот что примечательно: Поппея, несомненно, была красива, однако выглядела заметно старше своего нового мужа. Заметив, что на нее смотрят, она повернулась и улыбнулась поистине сияющей улыбкой, которая словно осветила всю эту грязь и скучные ряды палаток.
Поделиться своими наблюдениями с Макроном Катон не успел: спереди послышались крики и стало видно, как один из штабистов бежит к полководцу. Он остановился возле верховного и снизу вверх что-то озабоченно заговорил. Верховный бросил ему с седла несколько вопросов, после чего отпустил и повернулся к остановившейся сзади кавалькаде.
– Офицеры, ко мне!
Катон и Макрон, торопя лошадей, поскакали к остальным и притерлись сбоку, чтобы лучше слышать своего полководца. Вся усталость мигом сошла с лица Остория, он вновь стал бойким и оживленным.
– Разведчики отыскали Каратака! Он в лощине за холмами, в двух днях пути отсюда. Итак, мы его нашли, о боги и герои Рима! Теперь он от нас не уйдет.
Глава 7
Полководец спешился на пологом склоне, в сотне шагов от берега реки, отделяющей римлян от войска Каратака. Течение здесь было бурное, с сердитым кипением воды в тех местах, где под поверхностью скрывались крупные камни. В самом узком месте река составляла полсотни двойных шагов, теснясь меж двумя крутыми берегами – непростое препятствие для тяжеловооруженного пехотинца. Но и этим трудности не исчерпывались: во всех местах, где течение можно было одолеть вброд, силуры вбили в дно реки колья.
– Н-да, – пожевав губу, молвил префект Гораций. – Такую только Пан перескочит, да и то если нимфа с того берега поманит задом.
– Соглашусь, – мрачно усмехнулся Макрон. – Но это лишь наименьшее из опасений. Меня больше настораживает то, что нас ждет на другой стороне.
Офицеры поблизости, заслышав эти слова, перевели взгляд на крутобокий холм, громоздящийся на противоположном берегу. Местами из воды в буквальном смысле взрастали отвесные стены. Там, где на склоны можно было взобраться, враг сделал завалы из валунов; получилось грубое подобие укреплений. Вторая линия препятствий тянулась примерно в пятистах футах над рекой – там, где склон начинал полого выравниваться возле вершины. А вдоль них тянулся строй вражеской обороны – тысячи воинов, глядящих сверху вниз на римскую армию, что разбивала лагерь на покатой земле в четверти мили за рекой. На вершине холма колыхался зеленый стяг с каким-то красным крылатым зверем, а под ним теснился отряд в бурых плащах и цветастых штанах, видимо, популярных у местного воинства, которое взирало сейчас на стоящих внизу римских офицеров.
– Вероятнее всего, Каратак вон там, – указал Катон на группу вдали.
Макрон с прищуром смотрел на воинство под стягом.
– То-то он, должно быть, злорадствует над подкинутой нам задачкой… Ну да ничего, улыбку на его образине мы скоро сотрем.
Гораций, утробно кашлянув, отвернул голову для плевка.
– Не будь таким самонадеянным, Макрон. Место для своей стоянки он подыскал что надо. Ишь, в какую крепость, язви его, превратил этот холм…
– Все равно, холм есть холм, и не более, – проворчал Макрон. – А значит, эти укрепления где-нибудь по флангу можно обогнуть.
– Ты так думаешь? Посмотри хорошенько еще раз.
Центурион вдумчиво оглядел окрестность. Холм тянулся по меньшей мере мили на полторы, после чего резко обрывался по обе стороны, а его контуры огибала река, образуя естественный ров вокруг искусно воздвигнутой крепости.
– А что на той стороне холма?
– Остается лишь гадать, – пожал плечами Катон. Отсюда было видно, как вдоль реки поступью пробирается конный отряд ауксилариев, а по другому берегу чуть ли не нога в ногу с римлянами продвигались легковооруженные варвары. – Узнаем, наверное, не раньше, чем доложатся разведчики.
Неподалеку, изучая взглядом позиции врага, стоял трибун Отон, который решил присоединиться к группе офицеров. На нем был серебристый нагрудник с выгравированными очертаниями вздыбленных коней. Отполированные полосы кожи матово поблескивали, а плащ был чист и, в отличие от других, нигде не порван и не потрепан, что несколько портило вид остальных офицеров. Таким же новым, не потертым и не побитым, было и оснащение трибуна – от шлема до щегольских шнурованных сапожек под колено.
– Яркий, как только что отлитый динарий, – с легкой укоризной покачал головой Макрон. – Прямо как стоячий хер в салоне евнухов. Думаю, каждый силуриец, достойный своего жалованья солью, сейчас так и грезит о его голове.
Трудно было не согласиться с этим. Уже вскоре после того, как Катон впервые ступил на землю Британии, он обнаружил, что у варваров существует особая любовь к собиранию голов тех, над кем они одерживают верх в бою. Голова римского офицера считалась у них самым ценным трофеем и служила украшением их примитивных плетневых жилищ. А уж такой симпатяга в блестящем шлеме с алым гребнем определенно привлекал внимание каждого силурского воина, в поле зрения которого попадал.
– Ну что, ребята! – беспечно помахал на подходе Отон. – Должен сказать, что толк в фортификации варвары знают. Хотя бьюсь об заклад: им не устоять против солдат Девятого, да и всех других легионов. Как только полководец отдаст приказ, всю эту орду Каратака мы сметем с холма.
– Да неужто? – по-недоброму усмехнулся Гораций; в его холодной ухмылке сквозил явный сарказм. – Что ж, я был бы несказанно рад, кабы вы с вашими людьми показали нам, как справляться с такой работой. Почему б не попросить у полководца чести пойти впереди армии на приступ? Уверен, он был бы впечатлен.
– А почему бы и нет? – недолго думая сказал Отон. – По-моему, настало время проявить себя, выполнив свой долг.
– Почему бы и нет, говоришь? – хмуро переспросил Макрон. – Потому что лоб в лоб, господин трибун, с ними не сладить. Есть только два пути: правильный и неправильный. Верно я рассуждаю, господин префект? – обернулся он к Катону.
Суть ремарки друга молодой командир понял мгновенно. Он кивнул и обратился к трибуну нейтральным тоном:
– Я так понимаю, это для тебя первое сражение?
– Ну да, выходит, так.
– В таком случае используй его как шанс смотреть и учиться. А проявить себя ты еще успеешь. Хорошие солдаты учатся на опыте. Или платят цену.
Отон посмотрел с серьезностью во взоре и перевел взгляд обратно на позиции врага:
