Глава 28
Едва возвратившись в лагерь, трибун Отон отдал своей колонне приказ о построении. Под окрики опционов и центурионов солдаты спросонья выбегали из палаток и в последних проблесках гаснущего дня торопливо надевали доспехи, спеша образовать строй. Старшие офицеры тем временем собрались в палатке трибуна. Жена Отона Поппея удалилась в помещение для сна и задернула за собой шторку, как будто это могло отогнать опасность, которую она теперь ощущала. И страх ее можно было понять. Задание, выполнять которое послали ее мужа, оказалось в буквальном смысле опрокинуто событиями. В результате вместо радушия племени бригантов, считавшегося вроде как союзным, теперь существовала вполне реальная угроза того, что эти самые союзники, поддавшись лукавым уговорам, вмиг превратятся во врагов Рима. Перспектива того, что самое сильное племя Британии может пойти за коварным и неуемным в своей решимости Каратаком, мягко говоря, вызывала опасения. Катон был не единственным из офицеров, кто сейчас с замиранием сердца ждал исхода разбирательства королевы Картимандуи с ее мятежным консортом, что проходило сейчас в крепости на холме, вздымающемся над римским лагерем.
Угрюмость нависала над римскими офицерами, сидящими вокруг стола трибуна. Отон коротко описал события сегодняшнего вечера и сделал паузу, давая офицерам осмыслить сложившееся положение. Прежде чем продолжить, он откашлялся, стараясь выглядеть спокойно.
– У кого какие соображения, господа?
– Соображения? – сложил перед собой руки Катон. – Господин трибун, мы понятия не имеем, что там сейчас происходит. И пока не убедимся в обратном, нам остается лишь надеяться, что Картимандуя урезонит своих подданных. До выяснения того, что произойдет, нам следует оставаться в лагере.
Префект Гораций на это покачал головой:
– К тому моменту может оказаться уже слишком поздно. Нам нельзя вот так сидеть сложа руки, господин трибун. В поддержку королеве я могу послать когорту легионеров. Они могут взять под стражу тех, кто ей противится, а также завладеть Каратаком. К утру все будет уже кончено. Порядок будет восстановлен, а подвергнуть сомнению власть королевы не посмеет никто.
Прежде чем ответить, Отон медленно кивнул.
– Вы думаете, одной когорты окажется достаточно? Не лучше ли послать две? Там у них было по меньшей мере несколько сотен человек.
Этот обмен репликами Катон выслушал с тяжелым сердцем и счел необходимым высказать свою обеспокоенность:
– Господин трибун, если мы пошлем к крепости людей, то неминуемо разразится насилие. Неважно, кто именно его начнет: все равно прольется кровь. И как только до остального племени дойдет весть, что римские солдаты убили кого-то из соплеменников бригантов – обстоятельства даже не важны, – как все обернется против нас. Мы сыграем прямо-таки на руку Венуцию и Каратаку. Они сразу же возопят: вот он, пример того, как Рим намеревается поступить с Бригантией.
– Не возопят, если мы возьмем их в кандалы первыми, – уверенно сказал Гораций. – Схватив главных смутьянов, ратующих против Рима, мы тем самым положим конец их противостоянию. Главное, сделать это вовремя. Или…
– Или мы просто спровоцируем все их племя на войну, – припечатал доводом Катон. – Уверенными можно быть в одном: какие бы разногласия ни возникали между разными племенами бригантов, они их тотчас отбросят и сплотятся против нас, как только увидят, что мы используем против них силу. Кроме того, при лунном свете наши солдаты станут видны сразу же, как только подступят к крепости. А у Каратака с Венуцием будет уйма времени, чтобы сбежать.
– В таком случае они убегут, поджав хвосты. Мы же продемонстрируем поддержку королеве и восстановим в Изуриуме какой ни на есть порядок.
Катон, втайне сдерживая отчаяние, следил за тем, чтобы его голос звучал ровно:
– Это послужит лишь тому, что она будет смотреться слабой и беззащитной. Перед своим народом Картимандуя предстанет марионеткой римлян. И всякая власть, которая у нее сейчас есть над народом, падет. – Он повернулся к Отону: – Господин трибун, нам необходимо дать королеве возможность уладить распрю своими силами. Вы сами видели, личность она вполне сильная и сможет убедить свою знать поддержать ее против Венуция. Мы должны дать ей этот шанс.
Отон, наморщив лоб, попытался собрать мысли воедино.
– Может, вы действительно правы, префект Катон… Вмешательство может оказаться опасным.
Гораций спесиво фыркнул:
– А еще опаснее может оказаться сидеть здесь и ждать у моря погоды… Нет, я за то, чтобы действовать.
– Доводы здесь суммирую я, – коротко напомнил Отон. – Мы посланы сюда с дипломатической миссией, Гораций, а не для вторжения в Бригантию.
Тот с минуту молча жевал губу, после чего снова заговорил:
– Позвольте вам напомнить, господин трибун: легат распорядился, чтобы в случае, если потребуются боевые действия, командование перешло ко мне.
– Пока они еще не требуются, – возразил Катон. – А нам не мешает подождать до того момента, пока не станет ясно, чем закончилось противостояние.
– А я говорю, что рисковать мы не можем, иначе все может выйти из-под контроля. Время действовать именно сейчас. – Гораций хлопнул ладонью по столу. – Если префект Катон нервничает, то пусть остается со своими людьми в лагере стеречь нашу поклажу. Это у него неплохо получается.
Тут не вытерпел Макрон и грозно подался вперед:
– Между прочим, именно префект Катон привел ход битвы с Каратаком к победному концу. Это я к тому, чтобы вы не забыли. И многие из нас остались живы благодаря его сметке и храбрости, а иначе лежать бы кое-кому на том гребаном холме.
– Я этого не оспариваю, – парировал Гораций. – Хотя опять же, здесь мы все тоже из-за Катона. Если б он лучше стерег Каратака…
– Хватит! – прикрикнул Отон. – А ну, все успокоились!
Нависла напряженная тишина. Макрон откинулся на стуле, упрямо выставив подбородок. Гораций разгневанно посмотрел на него, но смолчал – во всяком случае, до поры.
– Префект Катон прав, – рассудил трибун, – для боевых действий пока рано. И я молю Юпитера, чтобы так оно и осталось. Очертя голову никуда не бросаемся, ждем, чем именно кончилось дело. Если дойдет до вооруженной схватки, тогда командование колонной я передам вам, Гораций. Но не раньше. Это понятно?
– Понятно, господин трибун.
– Посмотрим, как вы меня поняли… Караулы на стенах удвоить, по подразделениям пока отбой. Пусть люди отдыхают между сменами часовых – но не в палатках, а возле стен. Гораций, Катон, останьтесь здесь. Остальные свободны.
Когда офицеры один за другим вышли из палатки, Отон с минуту повременил, чтобы все отдалились за пределы слышимости, и тогда напустился на своих подчиненных:
– Вы что себе, в самом деле, позволяете? Клянусь богами, еще одна такая выходка со стороны кого-либо из вас, и я отстраняю виновного от должности! Это мне вполне по чину, Гораций, несмотря на указания легата о военном командовании колонной. Буду признателен, если вы это примете к сведению.
