– Мэрилин?
– Да, капитан?
– Смотри внимательно по экранам в режиме сканера. Увидишь движение, буди меня сразу голосом.
– Да, капитан.
– Можешь свет выключить.
– Да, капитан, – тут же яркий, почти дневной свет погас, и кабина погрузилась в полумрак, развеваемый приглушенной подсветкой приборной панели, огоньками многочисленных датчиков и светящимися контурами экранов внешнего обзора, которые транслировали сейчас сумерки за бортом.
Я вздохнул и, не снимая доспехов, развалился на откидной полке; устроился на спине, закинув руки за голову и вперившись взглядом в потолок. Так заснуть явно не получится – слишком много произошло за последние двое суток. «Хотя… почему не получится, я же эти двое суток и не спал!» – вспомнил я, и тут же веки будто тяжестью налились.
– Капитан? – вырвал меня из полудремы голос Мэрилин.
– Да?
– Капитан, я проанализировала состав воздуха в кабине и пришла к выводу, что вы испытываете физическое влечение к находящемуся на борту пассажиру.
– Кхм, – поперхнулся я – и вместе с кашлем с меня весь сон слетел, как и не было.
– К пассажирке тогда уж, и, кстати, меня Милана зовут, – раздался голос с противоположной стороны кабины.
Голос с веселыми нотками, надо сказать.
– Капитан, мне кажется, что из-за присутствия пассажирки Миланы вы перестали часто называть меня «дорогой». Моя догадка верна? – поинтересовалась Мэрилин.
– Мэ… дорогая, ты знаешь, – приподнялся я на локте и, сощурившись, поскреб затылок. – Такие вопросы принято обсуждать… ну, наверное, наедине. Это не очень этично и…
– Да-да, – судя по голосу, Милана хмыкнула в темноте, – может, мне выйти?
– Да не надо, просто…
– Пассажирка Милана, анализ воздушной смеси в кабине показывает мне, что и вы испытываете к капитану идентичное чувство, поэтому я и завела разговор в вашем присутствии.
Теперь настала моя очередь хмыкать.
– Мэрилин, дорогая. – С трудом сдержав смешок и сдерживая эмоции, я попросил: – Мэрилин, у людей не принято говорить так прямо на столь деликатные темы. Поэтому давай, когда останемся наедине, я тебе все объясню, договорились?
– Да, капитан.
– Вот и хорошо, – все еще широко улыбаясь, кивнул я, – а теперь давайте спать. В смысле, мы с Миланой спать, а ты, Мэрилин, будь начеку, пожалуйста.
– Да, капитан.
– Вот и хорошо, – поднимая руку и находя в меню функцию гипносна, кивнул я.
Приятные откровения, конечно, но сейчас лучше поспать.
Глава 23
Разбудил меня резкий звук аварийной сирены. Еще с закрытыми глазами я вскочил с койки, а полностью открыл их, уже когда полностью приземлился в кресло пилота.
– Докладывай! – немного громче, чем нужно, наверное, крикнул я.
– Капитан, только что пропало статистическое поле помех, покрывающее местность, и на радарах я вижу три летательных объекта, приближающиеся к нам с большой скоростью.
– Сколько?
– Три, капитан.
– Сколько у нас времени?!
– Две минуты, капитан. Если попытаться уходить от преследования, семь с половиной – их проектная скорость выше на…
– Предстартовый прогрев двигателей врубай и картинку мне покажи, – нервно облизнул я губы.
– Да, капитан, – моментально снизу загудело, и по катеру прошла дрожь проснувшихся двигателей. Одновременно один из экранов моргнул, привлекая к себе внимание.
– Черт! – не выдержал я, увидев на фоне серого предрассветного неба приближенную картинку. Два угловатых штурмовика и один десантный транспортник. Штурмовики без ракетного обвеса – сразу же оценил я, но чтобы сбить меня, им и пушек за глаза хватит. Тем более, живого сбить, не уничтожая. А транспортник покруче, чем наш челнок, – напоминает «Буран» или американские космические шаттлы, только в серой мышиной раскраске и вместо одного хвостового вертикального крыла – два, ушами по сторонам смотрят.
Уроды.
– Это охотники, как думаешь? – Милана уже рядом, завороженно смотрит на изображение.
– Думаю, да, – поднялся я с кресла и приобнял девушку.
– Арчи, что делать? – испуганно спросила Милана, глянув на меня своими огромными глазами.
– Иди сюда, – улыбнулся я и, осторожно положив руку ей на затылок, притянул к себе.
Несколько секунд позволил себе наслаждаться поцелуем и только после этого открыл глаза, оторвавшись от вкусных губ, снова встретившись взглядом с Миланой.
– Все будет хорошо, не парься, – глядя в огромные глаза, как можно спокойней улыбнулся я.
У нее глаза зеленого цвета – надо же, только сейчас внимание обратил.
В тот момент, когда нажимал на спуск, все же моргнул. Утерев кровь с лица, оттащил в сторону обезглавленное выстрелом тело девушки, почти аккуратно пристроив его у переборки.
– Мэрилин, открой люк! – я уже орал, не сдерживаясь.
– Да, капитан, – голос грустный.
Зашипело, и в катер ворвался свежий воздух раннего утра.
– Слушай, дорогая, – коснулся я рукой кнопки извлечения блока ВИМПа, – мы сейчас расстанемся, но я за тобой прилечу, о’кей?
– Да, капитан. Конечно, капитан.
– Не скучай, – не дожидаясь ответа, я вытянул хард с Мэрилин и, быстро выскочив из катера, сунул его в расщелину скалы неподалеку.
– Ну че, педики! – воодушевленно заорал я, запрыгивая обратно в люк и быстро прыгая в пилотское кресло, – полетаем! Ну и пусть разобьемся! Сердце рвется в груди… сердце рвется!!!
Взревев двигателями, челнок буквально спрыгнул со скалы, разворачиваясь. Не развивая всей возможной скорости, повел катер на снижение к земле. Так, минуты полторы у меня есть, точно.
В кабине все свистело, клубилась мелкая пыль – боковой люк я так и не закрыл. Да и не надо – на неуклюжем даже по сравнению с преследующим транспортником челноке далеко я точно не улечу, а играть по чужим правилам не собираюсь.
Еще секунд тридцать полета – и заморгала красным автоматическая система предупреждения, сообщив мне о том, что челнок захвачен чужими системами наведения. Я вплотную приблизился к земле, вильнув несколько раз, – пусть думают, что с экрана радаров пытаюсь уйти.
Когда впереди показалось несколько пологих холмов, я решил, что это именно то, что нужно, – вряд ли будут варианты лучше. Хлопнув по кнопке фиксации штурвала, я выхватил из пазов держателя винтовку и выскочил в десантный отсек. Прыгнул в люк, даже не задумываясь.
В уши ударило свистящим воздухом, несколько очень долгих секунд полета, а потом сначала мои ступни, а после все тело ударило о немилосердно жесткую землю. Винтовку вырвало из рук почти сразу же, но некоторое время я даже сохранял сознание, пока катился по земле.
