— И поэтому студия очень важна. Она нужна не только мне.
Элиз замолчала.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
— О том, что моя мама просидела шесть лет дома, заботясь об отце. Она даже слышать не хочет о том, чтобы поместить его в специальную лечебницу. Мама не желает рисковать, боится, что болезнь начнет прогрессировать из-за смены места жительства и из-за незнакомых людей. Она продолжает твердить, что справится с этим сама. Она не признает, что папе будет лучше в больнице, где он получит квалифицированную помощь. Но после этого случая придется что-то менять. Маме необходимо вернуться к жизни, большую часть которой она проводит возле человека, который не помнит, кто она такая.
Ливай все это понимал.
— Ты хочешь создать студию, чтобы мама могла приходить туда.
— Ей нужно бывать на людях. Выходить из дома не только для того, чтобы добраться до врача. В студии мама могла бы проводить время со мной. Если бы она захотела работать, то могла бы заниматься с детьми или быть администратором. Я просто хочу, чтобы мама была чем-нибудь занята, хочу отвлечь ее.
Похоже, Элиз считает, что ее мать чувствует себя в западне, что у нее нет выбора. Ливай крепко сжал руль. Теперь он все понял.
Ужасно, что ей приходится проходить через это. Но она не одна. Он останется с Элиз и будет искать ее отца столько, сколько потребуется.
Протянув руку, Ливай прикоснулся к ее шее, скрытой копной шелковистых волос:
— Мы найдем его.
Он надеялся, что так и будет.
Через двадцать минут у Элиз зазвонил телефон.
Затормозив в пустынном переулке, Ливай ждал, пока она ответит на звонок.
— Что случилось? — спросила Элиз; ее глаза все еще скользили по тротуару. Потом она с облегчением откинулась на спинку сиденья, а свободную руку прижала к лицу. Вздох облегчения вырвался из ее груди:
— Слава богу! Где?.. Я буду там через… Ты уверен? Хорошо, встретимся там.
Отключив телефон, Элиз посмотрела на Ливая сияющими глазами.
— Он в порядке? — поинтересовался Ливай.
Она не могла говорить из-за переполняющих ее эмоций и только кивнула. Через минуту Элиз пришла в себя.
— Дэвид и Элли нашли папу возле ресторана, в который мы ходили, когда были маленькими. Он в порядке. Правда, устал и измучился, но это даже хорошо. Значит, папа сядет в машину без проблем. — Ее голос стих, и она вгляделась в темноту ночи. — Но он не пострадал.
— Ты собираешься встретить их возле дома родителей? Они туда едут?
— Да, но они не хотят, чтобы я приезжала. Дэвид останется там, а я приеду утром, чтобы сопровождать родителей к врачу — обсудить, что делать дальше.
Элиз откинула голову назад, обмякла; плечи ее опустились.
— Можешь отвезти меня домой?
Она выглядела такой хрупкой рядом с ним! Ливаю хотелось одного: посадить ее на колени, прижать покрепче к себе и наобещать ей всякие небылицы о том, как все будет хорошо. Только все это неправда, никто не в силах купить спокойную жизнь. Ливай не очень много знал о болезни Альцгеймера, но ему хорошо было известно, что такое неизлечимая болезнь.
Его мать — алкоголичка. Время от времени она прекращает пить, но сама болезнь никогда не пройдет.
Он поерзал в кресле, пытаясь отогнать мысли о матери. Однако ситуация с отцом Элиз очень напоминала его семейную трагедию. Правда, в случае Ливая дела обстояли еще хуже. Мать забывала обо всем, когда кратковременные периоды трезвости заканчивались.
Глава 14
Элиз никак не могла успокоиться. Дрожащими пальцами она поискала в кармане ключи, вытащила их и выронила из трясущихся рук. Потом она споткнулась и чуть не упала, но Ливай успел ее подхватить. Не сказав ни слова, он сам отпер дверь и, обняв Элиз за талию, повел ее в квартиру.
Усадив молодую женщину на диван, Ливай долго изучал ее лицо, затем провел большим пальцем по ее щеке и нежно произнес:
— Ты измучена. Пойдем спать, милая.
Элиз посмотрела на него и вдруг поняла, что она не в силах больше сдерживаться. Эмоции, с которыми она боролась и которые пыталась контролировать, все сомнения и страхи, потребности и желания — все вырвалось наружу со сдавленным всхлипом.
Она закрыла лицо руками и хотела отвернуться, но Ливай, схватив за плечи, притянул женщину к себе:
— Все хорошо, Элиз. Поплачь, дорогая.
И Элиз разрыдалась. Она пыталась остановиться, но он так крепко обхватил ее, что она не могла сопротивляться. Ливай был твердым и теплым. Сильным. И он не отступил и не убежал, испугавшись шквала ее слез. Вместо этого Ливай обнял ее, гладил по голове, успокаивая хриплым низким голосом. Она не предполагала, что он может быть таким нежным.
— Тише, у тебя есть я.
Элиз прижалась лбом к его груди:
— Папа не узнаёт меня уже несколько месяцев. Каждый раз, увидев меня, он проходит мимо. Он совсем не похож на человека, который меня вырастил… Ливай, когда они вернулись домой, у мамы был синяк под глазом. Папа вел себя очень нервно сегодня, мама не могла его успокоить. Конечно, это случайность, но…
Он замер и напрягся. Потом обнял Элиз еще крепче:
— Такое случалось раньше?
Она покачала головой.
— С папой? Никогда, — ответила Элиз сдавленным голосом; у нее першило в горле. — Он никогда не поднял бы руку ни на кого из нас. Это болезнь отняла его у семьи. У меня. Она изменила папу до неузнаваемости.
— Нет. Отца никто не может у вас отнять. Твой папа совсем ничего не помнит, но ты-то помнишь все. Он всегда будет с тобой. Частью тебя. Ваши отношения — основа всего твоего существования. Не важно, что происходит сейчас, ты все равно будешь любить отца, даже когда его не станет.
Элиз провела рукой по его спине и еле слышно проговорила:
— Спасибо.
Ливай еще минуту подержал ее в своих объятиях, а затем наклонился, поднял Элиз на руки и понес в спальню.
— Не стоит, — проговорила она, глядя на него снизу вверх.
— Я сильный. Мне это не сложно, — сказал он, делая вид, что не понимает ее.
— Из-за меня одни неприятности. Тебе не стоит оставаться со мной.
Грудь Ливая быстро поднималась и опускалась, его сердце сильно билось.
— Это не так.
Он выключил свет в прихожей, прежде чем войти в спальню.
— Со мной все будет хорошо, — не успокаивалась она.
— А со мной нет. — Ливай сел на кровать, облокотившись на спинку и не разжимая руки. — Я беспокоюсь, что ты не сможешь заснуть. Уехав, я всю ночь проведу, жалея, что бросил тебя. Позволь мне заботиться о тебе.
