Ливай открыл рот, чтобы ответить что-нибудь, но не нашел слов. У него все болело, и он не мог понять почему. Были измучены и тело, и разум. А Элиз, которая впустила его в свой дом и в свое сердце, была рядом. Ее руки обхватили его плечи. Мягкая щека прижалась к его спине.
Она не оставила его.
Элиз сошла на остановку раньше. Она боялась возвращаться в квартиру. Ливая там уже не было.
Они провели несколько утренних часов в постели. Большое тело Ливая было прижато к хрупкому телу Элиз. Теплое дыхание колыхало ее волосы. Когда зазвенел будильник, она открыла глаза и выскользнула из крепких мужских объятий, в которых хотела бы проводить все ночи.
Прошлый вечер не был началом чего-то особенного. Единственное, что изменилось — теперь Элиз поняла, отчего Ливай стал таким человеком. Теперь она знала, через что ему пришлось пройти.
Молодая женщина шла все медленнее и медленнее, пока все же не добралась до своей квартиры. Она подошла к окну, а затем села на диван. По ее лицу катились слезы.
Глава 20
Сделка по продаже клуба подошла к концу. Ключи были отданы. Бумажная волокита закончена. Ливай забрал вещи из химчистки, закрыл счет в банке и продал свою машину. Все, что осталось от его жизни в бурном Чикаго, — это две сумки с одеждой и ноутбук.
Такого никогда не случалось раньше, но сегодня, стоя в пустой квартире, он вспомнил тот день, когда въехал сюда. Чувство потери нахлынуло на него. Он прожил здесь целый год, но это место так и не стало его домом. Он так и не заполнил его мебелью. Не нашел, что повесить на стены.
Это служило напоминанием о том, что он не собирается задерживаться в Чикаго. Что он не в ловушке. Что он здесь временно и волен в любое время уехать.
Как он жалок!
Ему тридцать лет, а он все еще мучается в темной квартире своей матери в ожидании удобного момента, чтобы удрать.
Он построил свою жизнь, но от прошлого убежать не смог. Ливай стоял и смотрел на пустые стены, которые окружали его столько, сколько он себя помнил. И вдруг он осознал, что нельзя назвать жизнью то, что он создал.
Он прожил по-настоящему всего несколько недель — с Элиз. Вот тогда его жизнь была наполнена, а его сердце согрето.
Тогда все было по-другому.
Ливай не подозревал, насколько тяжело будет потерять это.
На улице он поймал такси, сел на заднее сиденье и объяснил водителю, куда ехать. Нащупал билеты в кармане пиджака и откинулся на потертую спинку сиденья.
Ему нужно было сделать еще одну остановку.
Элиз пристально смотрела на малыша; от волнения ее пульс бешено бился.
— Я люблю тебя, но не знаю, что тебе нужно.
Декстер ухитрился натянуть нижнюю губу на верхнюю. Его личико украшали следы от свеклы.
О нет, опять!
— Нет, нет, нет, — прошептала Элиз, чувствуя, как паника охватывает ее. — Все не так уж плохо, тетушка справится с этим. Только…
Раздался вопль, разрывая перепонки Элиз. Прижав Декстера к груди, она начала слегка его покачивать и ходить по комнате. Так всегда делали Элли и Дэвид, чтобы успокоить сынишку.
Но душераздирающие крики не прекратились.
Декстер хорошо поел. У него свежий подгузник. Элиз погладила его по спинке, по животику. Он дергал ее за волосы. Казалось, ничто не в силах успокоить маленького человечка. Молодая женщина чувствовала себя виноватой, считая, что ему передалась ее напряженность.
Ее сердце сжималось от мысли, что Ливай сегодня уезжает. От мысли, что она больше не встретит его случайно в парке или на улице. Но Ливай поступил так, как поступал всегда, и двинулся дальше.
Другой город. Другой клуб. Другая женщина.
Боже, помоги! Она должна с этим справиться. Но как перестать думать о нем?
Уткнувшись в ее плечо, Декстер издал очередной вопль.
— Тихо, малыш, тетушка с тобой. — Элиз погладила его спинку круговыми движениями.
Она почувствовала, как тельце малыша напряглось, и через секунду услышала бульканье. И тут же что-то заструилось по ее груди и животу.
Она поняла, что произошло. Элиз посмотрела на Декстера и заметила, что ему стало намного лучше.
«Так вот почему ты капризничал, малыш».
Желудок Декстера прочистился. Липкая жидкость стекала на пол.
Затем Декстер махнул рукой, разбрызгивая зловонную жижу по всей комнате.
Элиз направилась в ванную, отчаянно стараясь не замечать того, что содержимое желудка малыша залило ее одежду, которая тут же прилипла к телу. Самое главное сейчас — вымыть и переодеть Декстера, а потом привести в порядок себя и квартиру.
На полпути к ванной она услышала стук в дверь.
— О, вот и мама вернулась!
Элиз протянула руку, открыла дверь и, не глядя, пошла дальше.
— Ты все пропустила, — бросила она через плечо. — Захлопни дверь и беги сюда. Я одна не справлюсь.
Декстер, растопырив пальчики, энергично шлепал по ее мокрой груди. Элиз быстро вошла в ванную и включила душ. Услышав скрип половиц за спиной, она сказала:
— Наверное, лучше встать под душ вместе с ним. А потом, когда Декстер будет чистым, я передам его тебе.
Не переставая говорить, Элиз попыталась хотя бы частично избавиться от неприятно пахнувшей жижи. Отмыв Декстера, она поищет пластиковый пакет или что-нибудь подобное, сложит туда вещи и отнесет их в прачечную.
— Хорошо.
Элиз застыла со шлангом в руке, как только в маленькой ванной послышался низкий голос. Лавина чувств накрыла молодую женщину.
Говорила не Элли.
Определенно не она.
Элиз, держа Декстера на руках, повернулась к двери и увидела Ливая. В темных джинсах, белой майке и льняном пиджаке он выглядел прекрасным и недоступным.
— Я думала, ты уже улетел, — прошептала она сдавленным голосом.
— Я еду в аэропорт. — Он поставил сумку на пол и вошел в ванную, рассматривая Декстера. — Это твой племянник?
Элиз кивнула. Ей было интересно, что Ливай думает о нем.
— Я присматриваю за ним, — объяснила она.
Он покачал головой:
— Весело. Вода отрегулирована?
Элиз с минуту соображала, что он имеет в виду. Наконец до нее дошло: Ливай говорит о воде, льющейся из душа. А потом ей потребовалось еще время, чтобы понять: Ливай готов взять малыша, когда она вымоет его.
Это была не очень хорошая идея.
— Не стоит, Ливай.
Он нахмурил брови, его глаза потемнели.
— Будет лучше, если я помогу.
