Наклонив голову, Ливай прижался к ее губам. Он целовал эти мягкие губы множество раз, ласкал их языком, покусывал и в конце концов оставлял в покое. Это возбуждало Элиз и заставляло ее просить о большем. Но сегодняшний поцелуй был последним, и от этого было очень тяжело.
Ливай вырвался из объятий Элиз, когда ее пальцы вцепились в его майку. Ему казалось, что он и сам испытывает эту боль. Ему хотелось избавить Элиз от страданий.
Глаза цвета хмурого неба посмотрели на него.
— Скажи, что не хочешь быть со мной, — потребовала Элиз. — Что ты не будешь звонить. Что, снова приехав в Чикаго, не будешь искать встречи со мной.
Ливай уловил иронию в ее словах. Все было не так, как он ожидал. Он чувствовал себя очень плохо. Может, со временем все наладится?
— Потому что, — продолжала она, — если есть хоть один шанс снова тебя увидеть, я буду ждать, я не откажусь от тебя.
Ливай медленно вздохнул и задал вопрос, на который, по его мнению, нет ответа. Вопрос, который пугал его всю жизнь.
— Для чего тебе ждать меня?
Элиз беспомощно пожала плечами:
— Потому что я люблю тебя.
Он провел большим пальцем по ее губам и покачал головой. Она все-таки не удержалась и полюбила его.
— Элиз, ты же умная женщина. Разве я не говорил, что не стоит этого делать?
— Говорил… — Она была готова продолжить, но послышался стук в дверь. Элиз натянула на лицо некое подобие улыбки и попросила: — Скажи мне «до свидания».
Ливай знал, что должен это сделать.
Но когда он заговорил, его губы произнесли совсем другое:
— Повтори еще раз.
Ее глаза снова заволокли слезы. Вытирая их, Элиз произнесла:
— Я люблю тебя.
Его сердце, в котором зияла рана, вдруг забилось с новой силой. Ливай не мог удержаться, обнял Элиз за плечи, погладил ее спину, дотронулся до ее щек, губ, мокрых локонов.
— Тогда летим вместе.
Он не мог оставить ее.
Элиз растерялась.
— Что? — выдохнула она.
— Мы со всем справимся. Я выкуплю студию. Мы можем…
— Нет, — оборвала его Элиз. — Мы не можем… Я не могу уехать. Я не брошу свою семью.
Разве она имеет право улететь сейчас, когда отец больше не живет дома, когда мама пытается привыкнуть к новой жизни, когда ее планы наконец-то начали воплощаться в жизнь?
А Ливай не останется в Чикаго.
Шли секунды; он пристально смотрел на нее, невероятное притяжение между ними, которому Элиз никогда не могла противостоять, только усиливалось.
Снова послышался стук в дверь, на этот раз более настойчивый. Раздался приглушенный голос Элли:
— Элиз.
— Элиз… — проговорил Ливай. Но больше ему нечего было сказать.
— Тебе надо идти. — Она вырвалась из его объятий, чувствуя, что он с трудом отпустил ее.
Ливай горько вздохнул.
Повернувшись к двери, Элиз постаралась произнести достаточно громко, чтобы Элли ее услышала:
— Подожди, я иду.
Надо быть сильной.
Когда он уйдет, ей станет лучше. Тело призывало ее следовать за Ливаем, в то время как разум твердил, что она никогда не будет с ним счастлива.
Элиз прошла по деревянному полу, по которому ходила несчетное количество раз, но сейчас каждый шаг давался женщине с трудом, ее ноги онемели. Она подошла к двери, потянулась к ручке, чтобы открыть ее. В этот момент Ливай схватил Элиз за руку и притянул к себе. Воспользовавшись тем, что она опешила от неожиданности, он прижался к ее губам и страстно поцеловал. Поцелуй был настолько притягательным, настолько требовательным, что она не смогла сопротивляться.
Опять раздался стук.
— Элиз!
Отстранившись, Ливай посмотрел ей в глаза:
— Это не конец. Я вернусь.
Он взял свою сумку и распахнул дверь. Элли успела только вскрикнуть от удивления, когда он поцеловал ее сестру в щеку, прошел мимо и исчез на лестнице.
Элли, как всегда, энергично жестикулировала:
— Какого черта? Что здесь происходит? И… О боже! Элиз, посмотри на себя! Ты в порядке?
В порядке? Несмотря на то что человек, который только что ушел, забрал с собой ее сердце? Нет, совсем не в порядке.
Глава 22
Ливай провел за рулем уже несколько часов, объезжая кварталы один за другим, пытаясь найти то, что ему нужно. Так он обычно начинал каждый новый проект — с осмотра возможных вариантов. Но сейчас он был занят другим.
Ливай сжал руль, включил сигнал поворота, перестроился в другой ряд и направился обратно. Достигнув цели, он нашел свободное место, припарковался и принялся рассматривать здание, которое ремонтировалось. Входная дверь открылась, и несколько парней в рабочих комбинезонах, испачканных известкой, вышли на улицу. Очевидно, закончился рабочий день.
Но не для него.
Ливай хмыкнул и направился к зданию.
Внутри пахло опилками. Мебель отсутствовала, стояли только несколько козел, покрытых фанерными листами. В отдалении слышался женский голос. Он остановился в дверях и увидел Элиз с ковриком для занятий йогой, перекинутым через плечо. Молодая женщина внимательно слушала подрядчика, который отчитывался, что сделано за день. Он говорил, что у него есть почти все необходимое для ремонта, об остальном он позаботится завтра.
* * *
Элиз была немного рассеянна.
С того момента, как утром Ливай уехал, она заставляла себя работать.
Конечно, у нее было много дел. Например, дневные занятия, на которые она с трудом уговорила себя пойти. Однако репутация тренера не позволила Элиз пропустить их. Но ей казалось, что кто-то забрал все ее жизненные силы.
Эд, подрядчик, рассказывал ей о том, что электричество уже подключено и что скоро привезут покрытие для пола, а она не могла не думать о Ливае. Боже, она даже чувствовала… его запах! Элиз закрыла глаза, и волна грусти накрыла ее.
Ей совсем не хотелось плакать на виду у Эда.
Конечно, можно сделать вид, что в глаза попали опилки или что у нее аллергия. Если бы эмоциональный срыв ограничился одной-двумя предательскими слезинками… Но стоит им пролиться, разразится самая настоящая истерика.
Элиз не удавалось держать себя в руках с того момента, как Ливай вышел из ее квартиры. А после этого она вынуждена была выслушать длинный философский монолог Элли о жизни и любви. Элиз стоило немалых усилий выпроводить сестру с ребенком. Вот тогда дамбу прорвало, и поток слез ничто не могло остановить…
Ее плечи затряслись, и она отчаянно старалась сдержать рыдания.
