– Скажи мне, я когда-нибудь врал?
Олег соскочил с гасторниса, чтобы стать одного роста с Горстом.
– Нет, – покачал головой воин. – Ты всегда приводил к победе.
– Все слышали? – обратился Олег к толпе. – Я не привык раскидываться словами. Мы удержим Вормс и дадим отпор троллям. Сегодня ночью. Я сказал.
– Хочу, хочу, – захныкала жаба, копируя детский голос. – Хочу печеньку.
* * *
Терпкое на вкус зелье лечения бежало внутри горячей волной, восстанавливая единицы жизни. Рана на руке затягивалась, вызывая нестерпимый зуд. Хотелось разодрать ногтями розовую кожицу, раздавить ползающих под ней муравьев.
Илва не желала возвращаться в разоренную таверну и сидела вместе со мной возле памятника Эрику, наблюдая за плывущими по небу черными тучами. В багровых отблесках заходящего солнца они казались стаей кракенов, преследующих русалок в небесном океане. Олег раздавал команды. Вокруг сновали жители города – обыватели и бандиты, люди и NPC – бывший генерал сумел поднять на борьбу всех. Оставалось лишь удивляться, как ему удалось за столь короткое время развить такую кипучую деятельность. Голос Олега перекрикивал царящий гам:
– Вы четверо! Валите деревья и стягивайте к пролому. Через час он должен быть заделан так, чтобы ни одна крыса не проскочила! Вы же и будете его защищать. Живее, сонные куры! Для себя стараетесь.
– Знаешь, как погибают подключенные к сети игроки? – спросил я у Илвы.
Волчица ничего не ответила.
– Тело дергается, изо рта вырывается неслышимый крик, и человек умирает, чтобы через период условной смерти вновь ожить вместе со своим виртуалом в игре. Это если не включен режим «хардкор», как здесь. Граф погиб окончательно, он сейчас лежит мертвый у компьютера, и родственники оплакивают его гибель.
– Ты сделал, что должен был, – сухо сказала Илва.
Хотелось напиться. Подняться, махнуть на все рукой: на людей и троллей, на весь этот безумный мир игры, войти в разрушенную таверну, найти среди обломков несколько склянок вина и напиться вдрабадан.
– Бочку в центр площади! – кричал Олег. – Это вся черная кровь, что сумели найти? Мало. Ты! Я к тебе обращаюсь! Как тебя звать? Фед? Хорошо, Фед, ты отличный парень, и ты будешь стоять с факелом возле бочки, пока я не прикажу поджигать. Стоять столько, сколько понадобится. Ты ведь не из трусливых, правда? Смотри мне в глаза! Храбреца всегда видно по взгляду.
Он подошел к воротам, наблюдая, как несколько человек тащат срубленные деревца.
– Копья сюда! И заострить как следует! Вкапывать в землю так, чтобы любую приползшую в наш город тварь встретил ощетинившийся еж!
На слове «еж» Олег запнулся и повернулся ко мне. В его взгляде читалась растерянность.
– Ежик, – снова сказал мой друг.
– Ты прав, – поднялся я на ноги. В теле опять чувствовалась сила. – Нам надо искать твоего сына.
– Здесь нет Бенни, что знает проводника, – сообщила Илва. – Наверное, он остался в своей лавке.
– Идем, – сказал я, глядя Олегу в глаза.
– Я не могу, – отвел взгляд мой друг. – Не могу все и всех бросить. Я должен быть здесь, понимаешь? Это моя жизнь. Мое призвание.
Он помнил Ежика, но не верил в него до конца. Его сын сейчас сидел пристегнутый к креслу, подключенный к системе искусственного питания, а Олег собирался спасать виртуальный город от наплыва монстров.
– Твое призвание – это вытащить отсюда сына!
Боль снова пронзила руку, хотя рана зажила.
– Илва, Игорь в порядке? – спросил Олег.
– В полном, – ответил я вместо Волчицы.
– Прошу тебя, идите сами. Бери Илву и найди этого проводника. Я знаю, что у вас все получится. Должно получиться! Спаси… моего сына.
Олег поцеловал Илву и принялся что-то оживленно обсуждать с Мейнардом – волшебником с крылатой жабой на плече, рисуя план действий на снегу.
– Пошли, – потянула меня Илва. – Идем, Игорь. Не переживай. Мы все изменились, я это чувствую. Трудно верить в свой сон, когда вокруг тебя реальность.
Я подошел к Олегу и протянул ему лейфтр, который он успел мне вернуть после поединка с Графом.
– Возьми.
– Незачем, – ответил мой друг. – Береги Илву.
Я оставил его готовиться к сражению. Ушел вместе с Илвой по извилистым улочкам Вормса. Ночной снежный город был тихим, в небе летали несколько гарпий. Мы шли среди темных домов, порой сворачивая в столь узкие проходы, что приходилось протискиваться друг за другом.
– Ты мне как-нибудь расскажешь еще о своем мире? – попросила Илва.
– Совсем недавно ты не верила в то, что я рассказывал, даже не хотела слушать, – сказал я.
– И сейчас не верю. Но в тот момент, когда я возилась с замком в подземелье, появились странные мысли. Словно не свои, а чужие: я помнила, как уже вскрывала замки, хотя до этого даже не подозревала, что способна на подобное. Будто провалилась в забытый сон. Игорь, что такое сигнализация?
– Тревога, призывающая на помощь.
– Знаю, что отключала ее в своих воспоминаниях, но не помню как. Что со мной? Неужели то, что ты рассказываешь, правда?
– Правда, – ответил я.
Илва вздохнула.
– Кто я тогда? Кем была?
– Не знаю. Но, надеюсь, ты вспомнишь. Всему свое время.
Мы остановились у небольшого дома, над дверью которого висела табличка: «Лавка древностей».
– Пришли, – сказала Илва.
Она толкнула дверь и первой шагнула в сумрак с ароматом восточных пряностей и запахом древесной смолы. Стол и шкаф, заполненные всевозможными предметами, утопали в сладком дыму. Из-за перегораживающей комнату занавеси вынырнул владелец лавки – старик в потертом халате и золотой серьгой в виде полумесяца в левом ухе.
– Илва! – воскликнул он. – Давно ты не радовала меня своим посещением!
Он схватил девушку за руку, затряс, а потом поднес ее ладонь к губам и принялся жадно целовать, громко причмокивая и поднимаясь все выше.
– Чмок! Говорили, что ты бежала из города. Чмок! Что ты погибла. Но я не верил. Чмок! Волчица не из таких, говорил я себе.
– Хватит, Бенни! – рассмеялась Илва, забирая руку. – Мы спешим. Нужна твоя помощь.
– Все, чем могу. – Бенни смахнул со стула шкатулку, та упала, раскрылась, и разноцветные пуговицы – ее содержимое – покатились по полу. – Все, чем могу.
– Ты говорил, что знаешь человека, который может провести в призрачный город?
Бенни замер.
– Чего только ни скажешь после кальяна со сладким деревом коофа, – сообщил он, подмигивая и кивая на занавесь. – От него начинают трястись руки и болеть голова, но во время того, как ты вкушаешь дым, тебя посещают дивные картины. – Бенни закатил глаза. – Механизмы, вереницами едущие по дорогам, высокие дома с тысячами окон, люди в странных одеждах, что суетятся и бегут по своим делам.
