– То есть как? – строгим тоном произнес инспектор. – Вы что, не арестовали его?
Едва заметная презрительная усмешка тронула тонкогубый рот, и свист приближающегося поезда как будто поддержал скрытую издевку.
– Мы арестовали его, – серьезно ответил сержант, – как раз когда он выходил из полицейского участка в Хайгете
[5]
, где он передал все деньги своего хозяина инспектору Робинсону.
В полнейшем изумлении Гилдер посмотрел на слугу.
– Зачем вы это сделали? – ахнул он.
– Чтобы уберечь их от преступника, разумеется, – безмятежно ответил подозреваемый.
– Но деньги сэра Аарона, – сказал Гилдер, – были бы в большей безопасности, если бы остались у семьи сэра Аарона.
Последние слова этого предложения потонули в реве поезда, с грохотом и лязгом тронувшегося с места, но сквозь адский шум, который время от времени сотрясал этот несчастный дом, им был слышен каждый слог ответа Магнуса во всей их звонкоголосой отчетливости.
– Я не доверяю членам семьи сэра Аарона.
В этот миг у всех стоящих неподвижно мужчин появилось потустороннее ощущение нового присутствия, и Мертон почти не удивился, когда поднял глаза и над плечом отца Брауна увидел бескровное лицо дочери Армстронга. Она была достаточно молода и красива своей бледностью, но каштановые волосы ее имели тот тусклый, безжизненный оттенок, который, если на них падала тень, делал их совершенно серыми.
– Думайте, что говорите, – сердито бросил Ройс. – Вы испугали мисс Армстронг.
– Надеюсь! – отчетливо произнес человек в черном. Женщина моргнула, все остальные удивились, и он продолжил: – Я уже достаточно привык к испугам мисс Армстронг. Я годами наблюдаю, как она дрожит все время. Кто говорит, что она дрожит от холода, кто – что от страха, но я-то знаю, что дрожит она от лютой ненависти и злости… этих демонов, которые пировали здесь сегодня утром. Если бы не я, она бы уже сбежала со своим любовником и с деньгами. После того как мой несчастный хозяин запретил ей выходить за этого подлеца, за этого пьяницу…
– Замолчите! – сурово вскричал Гилдер. – Никому нет дела до ваших фантазий или подозрений. До тех пор, пока у вас нет доказательств, ваше мнение…
– О, вам нужны доказательства? Я их предоставлю, – отрезал Магнус. – Вы хотите услышать мои свидетельские показания, мистер инспектор? Пожалуйста! Клянусь говорить только правду. А правда такая: через секунду после того, как старика, истекающего кровью, вытолкнули из окна, я вбежал в мансарду и увидел там его дочь, которая лежала в обмороке на полу и все еще сжимала в руке кинжал. Позвольте и его предоставить уважаемому суду. – Он достал из кармана длинный окровавленный нож с рукояткой в форме рога и любезно передал его сержанту. После этого снова отступил назад и расплылся в довольной насмешливой улыбке, отчего его узкие глаза превратились в щелочки и он сделался поразительно похож на китайца.
Мертон при взгляде на эту физиономию почувствовал гадливость, почти физическое отвращение.
– Нужно послушать, что скажет на это мисс Армстронг, – шепнул он Гилдеру.
Отец Браун неожиданно поднял лицо удивительно ясное и свежее, словно он только что умылся.
– Да, – промолвил он, излучая простодушие, – но будут ли слова мисс Армстронг противоречить его словам?
Тут девушка издала какой-то странный короткий испуганный вскрик, и все взоры обратились к ней. Была она совершенно неподвижна, будто парализована, только лицо, обрамленное тускло-каштановыми волосами, сохранило живость и выражало полнейшее недоумение. Она стояла так, будто на горло ей накинули лассо и затянули петлю.
– Этот человек утверждает, – судейским голосом произнес мистер Гилдер, – что видел вас с ножом в руке сразу после убийства и вы были без чувств.
– Он говорит правду, – ответила Алиса.
Не успели они опомниться от этого признания, как в их круг, склонив огромную голову, вступил Патрик Ройс и произнес удивительные слова:
– Ну, пропадать так пропадать! Но сначала не откажу себе в удовольствии…
Могучее плечо великана вздыбилось, и огромный железный кулак опустился на улыбающуюся монгольскую физиономию Магнуса, отчего тот растянулся на земле, раскинув руки и ноги, точно морская звезда. Двое-трое полицейских тут же схватили Ройса, но всем остальным показалось, что мир вдруг сошел с ума и здравый разум обернулся вакханалией безумства.
– Спокойно, мистер Ройс! – строго прикрикнул Гилдер. – Я арестую вас за нападение.
– Нет, – ответил секретарь, и голос его прозвучал, точно удар в гонг. – Вы арестуете меня за убийство.
Гилдер бросил тревожный взгляд на сбитого с ног, но, поскольку тот уже сидел на траве и вытирал с почти не пострадавшего лица несколько капель крови, лишь коротко произнес:
– Как вас понимать?
– Все было так, как он говорит, – объяснил Ройс. – Да, мисс Армстронг лишилась чувств с ножом в руках. Но она взялась за нож не для того, чтобы напасть на отца, а чтобы защитить его.
– Защитить? – переспросил Гилдер. – От кого?
– От меня, – ответил секретарь.
Алиса посмотрела на него со смешанным чувством и тихо произнесла:
– Несмотря ни на что, я рада, что у вас хватило на это мужества.
– Давайте поднимемся наверх, – тяжелым голосом сказал Патрик Ройс. – Я покажу вам, как все было.
В мансарде, которая служила и личной комнатой секретаря (надо сказать, довольно маленькое помещение для такого огромного отшельника), их взорам действительно предстали следы разыгравшейся здесь драмы. Почти посередине комнаты на полу лежал большой револьвер, будто отброшенный в пылу борьбы, чуть левее поблескивала бутылка виски, открытая, но не совсем пустая. Скатерть, сорванная с небольшого столика, валялась бесформенной кучей на полу. Через подоконник свешивался кусок веревки, такой же, как на теле трупа. На каминной полке лежали осколки двух ваз, остатки третьей разлетелись по ковру.
– Я был пьян, – сказал Ройс, и это простое объяснение преждевременно постаревшего мужчины чем-то напомнило первое детское признание в грехе. – Вы все обо мне знаете, – хрипловатым от волнения голосом продолжил он. – Всем известно, с чего началась моя история. Да этим же, видно, и закончится. Когда-то меня считали умным человеком, может быть, когда-то я был счастлив… Армстронг вытащил то, что осталось от моего разума и тела из таверны, и был всегда добр ко мне, бедняга! Только он запрещал мне жениться на Алисе, и – знаете что? – правильно делал! Ну, я думаю, вы и сами уже поняли, что к чему. В углу – это моя бутылка виски, и она, как видите, наполовину пустая; на ковре – мой револьвер, и барабан в нем пустой. На трупе – веревка из моего комода, и труп был выброшен из моего окна. Не нужна армия сыщиков, чтобы понять, что я натворил. В мире такое происходит сплошь и рядом. Я готов отправиться на виселицу, и, ей-богу, давайте закончим на этом!
