Когда Гинзберг и Керуак, у которых не было богатой родни, хотели подшутить над Берроузом, они вспоминали об инвестиционных фондах, созданных для него родителями. Фондов-то, конечно, никаких не было — Берроузу во время путешествий по Южной Америке однажды даже пришлось продать свою пишущую машинку. Тем не менее на протяжении многих лет он ежемесячно получал деньги от отца и свои первые книги (в том числе роман «Джанки») издавал под псевдонимом, опасаясь лишиться родительского воспомоществования. Несмотря на то что Берроуз воспевал мелких жуликов, промискуитет и наркотическую зависимость, ничто не заставляло его жить в этой среде, она требовалась ему только для чувственного и интеллектуального удовлетворения. Качеству его прозы подобная смесь буржуазности и уличных материй повредить никак не могла. Напротив, она только повышала притягательность его книг.
Эрнесто Че Гевара тоже относился к числу простых денди. Че превратился в культовую фигуру целого поколения, стал мучеником и мстителем за обездоленных, но ему никогда не удавалось скрыть свое знатное происхождение, хотя он и демонстрировал открытое пренебрежение к деньгам и разделению общества на социальные классы. После свержения Батисты в 1959 году Гевара стал президентом Национального банка Кубы и министром национальной промышленности, а прозвище Че сделалось нарицательным и приобрело значение «дружище, приятель». Че Геваре нравилось принимать гостей в незаправленной рубашке, положив ноги в дырявых носках на письменный стол. Его вдохновляла идея отмены денег на Кубе, мораль, ориентированная на общее благо, должна была стать двигателем экономики и общественной жизни. При этом Че выступал и в роли палача: он вынес более двухсот смертных приговоров, один из которых привел в исполнение собственноручно.
Когда его миссия на Кубе была закончена, Гевара отправился в Конго, чтобы разжечь там мировую революцию. Затея не удалась во многом потому, что конголезцы не доверяли революционеру-аристократу. В итоге Гевара перебрался в Боливию, где с небольшим отрядом своих приверженцев пытался устроить государственный переворот. Однако боливийские крестьяне не видели в нем освободителя. Самые бедные из них владели крохотным участком земли и не подходили на роль тех неимущих, о которых часто рассуждал Че. Но революционера это нисколько не смущало: скромные потребности боливийских крестьян казались ему незначительными в масштабах мировой революции — в этом он оставался верен высокомерию верхних социальных слоев. Когда спецподразделения ЦРУ захватили его отряд в октябре 1967 года посреди джунглей, у Гевары нашли двое часов «ролекс» и пятнадцать тысяч долларов.
После того как Че тайно казнили, он стал современной альтернативой Христу, а его портрет — модным аксессуаром, которым поп-индустрия отомстила пуританской революции. Теперь без труда можно купить пиво «Че» и сигары «Че», производство которых стало, пожалуй, величайшим наказанием революционно настроенному аристократу. То, что Гевара был ярым палачом, что он разозлился на Хрущева за ненанесение ядерного удара по Америке во время Карибского кризиса, никак не повредило мифу. От Гевары остался образ аскета-альтруиста, ратующего за права бедняков. А на самом деле бедняки на Кубе, в Конго и Боливии бежали без оглядки, заслышав имя аргентинского аристократа и студента-медика, «дружищи» Гевары.
Из мифологизированных за свою скромность персонажей мировой истории, добровольно отказавшихся от материального достатка, самым известным, безусловно, является Франциск Ассизский, которого церковь почитает как одного из главных святых и основателя знаменитого ордена. Для Франциска, сына богатого торговца сукном, стоимость денег никогда не превышала стоимости... дерьма. И он постоянно твердил об этом своим братьям по ордену. Когда какой-то прихожанин однажды оставил под крестом несколько монет, а один из братьев взял их, собираясь выбросить в окно, Франциск строго наказал своего ученика за то, что тот прикоснулся к деньгам. После чего монаху пришлось собрать монеты, надев на руку мешок, и отнести их на навозную кучу, где им было самое место.
В пору своей юности Франциск стал свидетелем одного из первых успешных восстаний буржуазии против аристократов. В 1198 году ассизцы захватили замок, на руины которого можно взглянуть по сей день, и с удивительной быстротой возвели оборонительную стену вокруг города. Франциск, которому по происхождению следовало бы поддерживать аристократов, на горе родителям разделял взгляды восставших. Когда в 1203 году бежавшим в Перуджу аристократам удалось-таки отвоевать Ассизи в битве при Коллестраде, Франциск, как и сотня других молодых ассизцев, сражался на стороне бунтарей, был схвачен и брошен в тюрьму. После этого он окончательно порвал со своим прошлым и основал орден нищенствующих монахов.
Гилберт К. Честертон, написавший биографию знаменитого святого, предлагает нам воспринимать Франциска как милого сумасброда («loveable lunatic»), как человека, который, слишком уж соблюдая рыцарский этикет, характерный для его времени, дошел до чудачества: проповедовал птицам и просил прощения у стульев, прежде чем на них сесть. Франциск видел во всем проявление божественной природы и поэтому благоговейно относился к любому творению Создателя.
Если бы Франциск жил сегодня, то его родители давным-давно упрятали бы его в психиатрическую лечебницу. Радикальность святого вызвала бы, мягко говоря, непонимание. А ведь именно эта радикальность Франциска так восхищает людей. Что же касается его духовных воззрений, его благоговения перед мирозданием, то они не утратили актуальности и сегодня, когда люди при помощи эзотерики ищут утраченную связь с космосом и полагают, что потребление дешевого мяса со скотобойни — одно из основных прав человека. И хотя трудно оценивать поведение человека, который жил восемь веков назад, ригоризм святого Франциска (например, по сравнению с убежденностью святого Бенедикта в том, что роскошь и аскеза одинаково вредят духовной жизни) кажется некатолическим. Во всяком случае, чувство меры, temperantia, явно не принадлежало к числу главных добродетелей Франциска.
Вероятно, только бедные люди могут вести богатую жизнь. Только тот, у кого нет денег, может почувствовать нечто именуемое роскошью, а для богача роскошь — это бремя. Человек, который не способен позволить себе ужин в дорогом ресторане, но пришел туда по приглашению, сможет получить большое удовольствие. А вот богач будет все время переживать из-за того, что у Эберлинов* или в «Серебряной башне»** цыплят готовят вкуснее.
Так что настоящая бедность присуща именно богачам. Ведь деньги — это наркотик, отдаляющий от жизни, позволяющий укрыться за неким фасадом: путешествиями или одеждой из престижных ателье. У кого на счету слишком много денег, может бежать от жизни на реактивном самолете в Нью-Йорк или Сен-Тропе, останавливаясь в самых дорогих отелях, и оставаться таким же несчастным, как и прежде. Счастье всегда подразумевает некоторую долю смирения, а смирение с трудом дается богатым. Способность признавать собственные ошибки, ценить других людей независимо от их социального статуса напрочь отсутствует у большинства состоятельных людей.
Беднее богачей, пожалуй, только бедняки, которые стремятся стать богачами. Единственный игрок в лотерею, которым я не перестаю восхищаться, проживает в земле Северный Рейн—Вестфалия. Всю свою жизнь он каждую неделю играл в лотерею и, разумеется, даже не мечтал, что ему повезет. А в один прекрасный день выиграл 9,1 миллиона евро. Сперва он пребывал в состоянии шока, а потом, оставив себе 10000 евро, пожертвовал остальное на благотворительность. И сделал он это для того, чтобы его жизнь не вышла из привычного русла. Chapeau!***
