— Я сейчас в сознании?
— Да.
— Значит, несильно. Послушай меня еще раз и перестань рыдать. У тебя уже щеки льдом покрываются, — сказал он, указывая на мое лицо.
Я испуганно принялась их тереть.
— Врешь ты все! — обиженно проговорила я, но плакать перестала.
— Я сказал правду. Мне лично до твоего Шнурика как до фонаря. Эй, погоди и опусти кулаки. Почему, чуть что, сразу рукоприкладство? Главное слово здесь «твоего». Это твой хорек, и ты за него отвечаешь, и твои бешеные выходки, направленные на его спасание, естественны. Со мной он никак не связан, именно поэтому его судьба меня не сильно колышет.
— Ким?
— Что?
— А по-человечески ты объяснить не можешь? — жалобно попросила я, шмыгая носом.
— Короче, ты его хозяйка, и это твой геморрой. А я тут с тобой, что называется, за компанию мучаюсь и слежу за тем, что бы ты, идиотка, со своей повышенной заботливостью не нашла себе еще больше неприятностей на мягкое место. Достаточно понятно?
Если бы не спокойный голос, все вышесказанное можно было принять за оскорбление. Но я, зная друга, быстро сориентировалась.
— Кимчик! Я тя обожаю! — с радостным воплем я полезла обниматься.
— Да понял я. Ты своей любовью убить можешь. Слезай, нам все же нужно отыскать Шнурика. Иначе мы тут до весны зимовать будем. Хотя и так весна, — сказал парень, безуспешно пытаясь меня оттолкнуть.
Пожмакав вдоволь напарника, я соизволила отлипнуть.
— Шнурик?
— Да-да, именно Шнурика.
— Шнурик?
— Тебя заело?
— Шнурик!!! — Я кинулась вскачь. Свет ранее упавшего фонаря озарил знакомую звериную фигурку в полосатом свитере. У хорька не было ни малейшего шанса ускользнуть. Я налетела на него с мощью снежной лавины. — Шнурик! Лапочка моя! Как я за тебя переживала! Только попробуй, скотина, еще раз сбежать, хвост оторву! Я так волновалась! Где ты, зверь несострадательный, лазил?!
— Акира, ты меня уже пугаешь, — смотря на меня с опаской, произнес парень.
— Чем же? Ой, у него все лапки холодные, и нос тоже. Ким, вдруг он заболеет? — оторвав хорька от груди и ощупав его со всех сторон, забеспокоилась я.
— Надо было ему к свитеру и носки связать, — авторитетно заявил парень.
— Да я думала! Думала! Но это такая миниатюрная работа, ужас! Я все-таки не ювелир. Ну ничего, в следующий раз я не поленюсь и обязательно свяжу их!
— Кстати, насчет следующего раза. Если ты хочешь, чтобы он у нас был, не пора ли возвращаться? Становится все холоднее. Я уже не чувствую рук.
— Правильно! Пора-пора! За мной! — Зажав Шнурика под мышкой, я быстрым шагом направилась вперед.
— Акира?
— Что?
— База в той стороне, — указывая пальцем за спину, сказал Ким.
— М-да, точно. Тогда туда.
— Давай я поведу?
— Ну, если ты настаиваешь.
Хорек под мышкой, сутуловатая спина напарника, спотыкающаяся на каждом шагу, впереди — жизнь снова кажется такой прекрасной.
Казалась. Минут пятнадцать назад. Пока не начался снегопад и не подул сильный ветер. Я не знаю, с помощью какого чуда мы смогли добраться до места. Наверное, нам помогла жажда жизни и тепла. Особенно тепла. Беспросветная тьма и не переставая сыплющийся снег сделали видимость почти нулевой. Деревянный сруб, где раньше нас кормили блинами, мы нашли лишь на ощупь. Свет внутри дома не горел. Вокруг не было ни души. Перебирая рукой по бугристой стене, Ким нащупал ручку двери.
— Закрыто, — сообщил он.
— Я почему-то не удивлена.
— Я тоже, — парень вздохнул. — Я могу попытаться взломать замок, к сожалению, из-за снегопада я плохо вижу, и рук почти не чувствую, потребуется кое-какое время.
Я посмотрела на плохо гнущиеся пальцы Кима, потом на хорька, дрожащего за пазухой.
— Не пойдет. У меня нет времени ждать. На таран!
Я с разбегу налетела плечом на дверь. Она с грохотом рухнула внутрь.
— Прошу, — поклонившись, я указала напарнику на вход. — Прежде чем войти, пожалуйста, вытрите ноги.
Войдя, Ким протянул мне мою же отвертку. Когда только успел стащить?
— Прежде чем войти, пожалуйста, прикрепите обратно дверь, — парировал он мой вопросительный взгляд.
— Чего?!
— Сквозит.
— Но почему я должна ее крепить?
— Ты ее снесла.
— Да, но для тебя же старалась!
— Ничего не зна-а-а-ю, — зевнув, сказал Ким, поворачиваясь ко мне спиной. Я опасно занесла над ним отвертку. — И еще кое-что.
— Что? — ворчливо спросила я, пряча инструмент за спину.
— Дров нет. Днем я видел дровник слева от дома. Принеси дрова.
— Что-нибудь еще сделать, пока я не вышла? — ехидно спросила я.
— Да вроде все. В случае чего я сообщу дополнительно, — милостиво сказал он.
Я почувствовала, как во мне проснулась тяга к убийству. Натянув варежки и надев капюшон, я решительно вышла на улицу за дровами.
— Теперь твоей душеньке спокойно? — спросила я, садясь рядом с Кимом возле камина.
В свете огня, озаряющего комнату, бегали причудливые тени. Жутковато, но тепло.
— Моей душеньке всегда спокойно. Ты дверь на место поставила?
— Да, поставила. Незаметно? Не дует.
— Дует.
— Наверное, из щелей. Так бы нас просто сдуло. По правде, я ничего не ощущаю, — поводя рукой по полу, призналась я.
— Я ощущаю.
— Конечно, это же ты! Ты чувствуешь, как тянет даже из самой малюсенькой щели. Мистика! — усмехнулась я.
Огонь трещал.
— Да, чувствую. Я всегда чувствую холод. Ненавижу его. Смешно. Мне кажется, я от него умру. Но он меня спас, — не отрывая глаз от огня, бесцветным голосом промолвил Ким.
Я коснулась его руки. Ледяная. Осторожно сжала. Парень вздрогнул, но руку не отнял.
— Любопытно, — начала я, — засунь я тебя в камин, ты согреешься?
Ким поднял на меня глаза. Глаза цвета пламени. Не понимаю, почему человек с такими теплыми глазами такой холодный.
— Не надейся. Твоим ужином я быть не собираюсь.
— Ага! Значит, ты раскусил мой коварный план! Как жаль, а я-то надеялась. Хотя ты, дохлый и костлявый, небольшая потеря, — посмеялась я, растягиваясь на полу.
— Выходит, моя худощавая комплекция спасла меня от участи быть съеденным? Повезло.
— Еще как! Ну что, спать? — поинтересовалась я, накрываясь найденной в доме шкурой.
