Наконец Килрой открыл дверь. Это был высокий негр очень плотного телосложения с широким лицом. Его налитые кровью глаза смотрели грустно. На нем была белая пижама и дешевый халат из белого шелка с черной отделкой. При виде Селии широкие плечи негра сгорбились, но он ничего не сказал.
– Удивлен, что я здесь? – спросила Селия.
Он прочистил горло, прежде чем сумел ответить.
– А ты разве не удивилась бы, если бы мне вздумалось навестить тебя? – спросил он хрипловато.
Селия улыбнулась.
Он потянул на себя дверь, чтобы помешать Селии войти в квартиру.
– Тебе не следовало приходить сюда, – сказал он. – Кто-нибудь может увидеть тебя здесь.
Она покачала головой.
– Это ничего. – Но так как он по-прежнему преграждал путь, она продолжила: – Ты позволишь мне войти?
Его глаза лихорадочно заблестели, перебегая с Селии на лестницу и подъемник.
– Нам не о чем говорить, – наконец заявил он.
Она решительно шагнула вперед и положила свою маленькую руку на его грудь. Он посмотрел на ее красные ногти и с сожалением отступил. Она последовала за ним в маленькую переднюю, захлопнув дверь ногой и не спуская с него глаз.
– Было бы все же лучше, если бы ты ушла отсюда, – заговорил он мягко. – К чему было приходить сюда?
Она прошла в гостиную. Большая комната выходила окнами на Вест-Энд. Часть ее была занята концертным роялем. Возле камина находился диван с множеством пестрых подушек, в одном углу которого громоздилась куча тамтамов. Килрой подошел к роялю и облокотился о него. Он нервно теребил пояс халата и, нахмурив брови, смотрел себе под ноги.
– Ты первый, кто встречает меня таким образом, – сказала Селия.
– Все цветные относятся к тебе таким образом, – проговорил Килрой. – Ты больше не наша.
Селия повернулась.
– Разве я не того же цвета, что и вы? Разве я не такая?
Он сел за рояль.
– Ты не думаешь о моей расе иначе, как… – Он пожал плечами. – Мы уже не раз спорили об этом. Что ты хочешь от меня?
Селия некоторое время колебалась. Потом с усилием взяла себя в руки.
– Я чувствую себя очень одинокой. Мне захотелось повидать тебя.
Он начал что-то тихо наигрывать.
– Не лги. Почему ты всегда лжешь?
Она снова повернулась к окну.
– Но я действительно хотела повидать тебя.
– Ты сколько угодно могла видеть меня сегодня ночью в клубе.
Выражение ее лица менялось по мере того, как она вслушивалась в его игру.
– Скажи, что я должна сделать, чтобы ты поверил мне?
Она прошла через всю комнату и села на банкетку рядом с ним. Он продолжал играть, надеясь, что музыка не позволит разговору стать более интимным.
– Да, есть вещи, которые я знаю, – сказал он, глядя прямо перед собой. – Ты хочешь чтобы я кое-что сделал. Но прежде чем начать рассказывать, хорошенько подумай, стоит ли.
Селия вдруг обняла его и прижалась к нему. Она жаждала этого человека. Для нее он олицетворял Гаити. Через несколько лет Ролло, Батч и другие пресытятся ею, она это хорошо понимала. Что будет с нею тогда? Если только Килрой или кто-нибудь другой из ее расы не поучаствует в ее судьбе, ей никогда не удастся вернуться на Гаити. А Селия часто мечтала о возвращении на родину.
– Что это означает? – спросила она после долгого молчания.
– Ничего хорошего. – Килрой неожиданно снял пальцы с клавиш. – Оставь меня в покое.
Селия встала и направилась к низкому столику, на котором лежали сигареты и стояла бутылка с виски. Потом села на пол, скрестила длинные ноги. Юбка ее задралась на несколько сантиметров выше колен.
– Значит, я для тебя совсем ничего не значу? – спросила она, наливая себе виски.
– А почему ты должна для меня что-то значить? – ответил Килрой вопросом на вопрос. Взгляд его был пустым.
Она пристально смотрела на виски, держа стакан на свету, и ее мозг лихорадочно работал в поисках выхода из этого неприятного положения.
– Ведь ты меня когда-то любил, – сказала она, надеясь, что воспоминания о прошлом могут приблизить его к ней. – Разве эти дни и ночи для тебя уже ничего не значат?
Килрой снова заиграл.
– Это для тебя они ничего не значат, – ответил он. – Ты решила, будто нашла кое-что получше.
– Всем свойственно ошибаться, – возразила она, стараясь сдерживаться, но нервы ее были настолько напряжены, что это удавалось ей с трудом. – Я ошиблась. Разве мы не можем начать все сначала?
– Нет смысла менять что-то в наших отношениях, – нервно сказал он. – Было время, когда ты могла добиться того, на что надеешься сегодня. Но ты сама упустила его. – Он вскочил. – Уходи. Тебе не стоило приходить сюда.
Она с отчаянием посмотрела на него.
– Я даже не имею права просить тебя о помощи?
Он покачал головой.
– Даже без твоей просьбы, – он сжал кулаки. – Я… Я это сделаю.
Селия поставила стакан с виски на столик.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она недоуменно.
– Если Ролло попросит меня сделать это, я сделаю, – ответил Килрой, широко расставив ноги и засунув руки в карманы халата. – Но знай, что это будет концом для нас всех. – Он передернул плечами. – И это будет хорошо.
Суеверный ужас, долго дремавший, ослабленный цивилизованной жизнью, проснулся в Селии.
– Если он попросит что? – спросила она, напрягаясь.
– Уйди от этих людей, Селия, – сказал он, не оборачиваясь. – Я тебя уже просил об этом и больше повторять не стану.
Она встала.
– Я тебя не понимаю. – Она боролась со страхом, который внезапно охватил ее. – У тебя сегодня какое-то странное настроение. Может быть, завтра…
– Я тебе покажу кое-что, – неожиданно сказал он, направляясь к шкафу, и снял с полки две маленькие куколки сантиметров по десять каждая. Одна из них изображала Селию: такие же красное платье и белый тюрбан на голове. Другая, в голубом шелковом платье, имела на грубо вырезанной голове обрывки желтого шелка. Селия расширившимися от удивления глазами смотрела на Килроя.
– Посмотри, посмотри, – настаивал он, бросив куколок на диван. Они упали вместе: белая куколка поверх черной. Четыре раза он хватал кукол и бросал их на диван, и каждый раз они падали так, что белая оказывалась сверху.
– Видишь? Так всегда получается.
– Ты хочешь меня напугать? – Она прижала руку к губам.
– Попробуй сама. – Он передал куколок ей.
Селия не сразу решилась, потом, разозлившись, швырнула игрушки на пол. Они отскочили к стене и, ударившись, упали на ковер: белая поверх черной. Селия задрожала, лицо ее посерело.
