Наконец, топот копыт прекратился. И меня, как мешок с отходами, грубо сбросили на брусчатку. Из моей груди вырвался стон. Похоже, живой я им больше не нужна… Потащили куда-то.
«Помилуй меня, Господи, прости все грехи вольные и невольные… Скоро душа моя вернется в Царствие Твое, если ты не отправишь меня за содеянное в ад и чистилище. Но ведь знаешь ты, Отче, что никому я зла не желала, и если делала что-то не по Твоему закону, то больше по глупости и неразумению. Аминь. – Хотелось вдобавок взвыть во весь голос: – Прости меня, Господи! Помилуй!»
Там, куда принесли меня похитители, пахло не разнотравьем и хвоей, а помоями, сырой соломой и воском. Неподалеку трещал большой огонь: камин, очаг, костер? Впрочем, какая разница? Тело затекло и онемело. Я уже начала хрипеть от недостатка воздуха. Пятна поплыли перед глазами. Сквозь дурнотную муть в голове доносился лязг металлических доспехов, оружия и звон шпор. Тяжелые, шаркающие шаги раздались рядом.
– Эта, что ли, ваша ведьма? – раздался мерзкий хохот, и кто-то пнул меня острым носком сапога в живот.
Я дернулась от боли, и жесткая веревка снова врезалась в горло. Наверное, до пыток я не доживу.
– Да это же совсем девчонка! – пренебрежительно продолжил неизвестный. – А столько ужасов рассказывали… Хе-хе, вояки…
Де Моле негодующе парировал:
– А вы развяжите ее, мэтр Капотэ, развяжите. Вот тогда и узнаете, где веселье.
– Ладно-ладно, не пугайте меня! – важно хрюкнул незнакомец. – Я уже вызвал кюре с братом Лоренцо из Нантуанского аббатства. Тот опытный инквизитор и экзорцист – целую дюжину ведьм извел, да из бесноватых дьявола изгонял не раз, – невидимый мэтр Капотэ хвастал так, словно сам заправлял пыточной.
– Вот и займитесь, – буркнул мсьё Годфруа. – Мне нужно только взять пинту ее крови. Потом делайте с ней, что хотите.
«О, Дева Заступница! – закатила я под повязкой глаза. – Накажи его! За все накажи! Заклинаю!»
– Зачем вам ее кровь, мсьё? – ехидно поинтересовался незнакомец. Такой мерзкий голос подошел бы рыжему толстяку с сальными волосами вокруг плеши и висячими бородавками на дряблых щеках. – Уж не собираетесь ли и вы заняться колдовством, мсьё Годфруа?
Де Моле фыркнул, а лекарь понизил голос, словно сообщал страшную тайну:
– Проклятая ведьма наслала болезнь на нашего наисветлейшего короля. Только ее кровью, освященной архиепископом или самим Папой, и получится снять заговор. Надеюсь, вы понимаете, что я доверил вам государственный секрет?
Мэтр Капотэ нервно, мелко похрюкивая, хихикнул и тут же пробормотал:
– Безусловно, дорогой мсьё Годфруа, безусловно.
– Храните его свято. Иначе де Моле придется вас убить. – Удовлетворившись реакцией и выдержав паузу, лекарь продолжил: – Девица сия решила посвятить себя нечистому, имейте в виду. Так что от вас, господа, требуется небывалая решимость и твердость духа, чтобы искоренить дьявольщину на корню.
– Разве бывают ведьмы девицами? – недоверчиво крякнул незнакомец. – Разве они не…
– Вот и позаботьтесь, мэтр Капотэ, чтобы она «не». И чтобы живой не ушла. Иначе опять возьмется за старое и начнет вредить добрым людям Савойи и Его наихристианнейшему Величеству Виктору Амадею Второму. На вас большая ответственность, – тихо, но жестко произнес мсьё Годфруа.
– Ни от меня, ни от брата Лоренцо еще ни одна ведьма не спаслась, – кичливо вымолвил мэтр Капотэ.
– Я прослежу, – с рыком добавил де Моле. – А с парнем вашим что делать будем?
Сразу ответа не последовало. Я из последних сил старалась не отключиться, чтобы услышать, что скажет окаянный чернокнижник. Молчание лекаря длилось вечность. Наконец он процедил:
– Отправьте его в казематы. Коль скоро ваш брат Лоренцо экзорцист, пусть покажет мастерство и изгонит из него дьявола. Не жалейте тело, спасите душу.
Де Моле кашлянул:
– Разве мальчишка вам не сын?..
– Однажды предавший предаст снова, – негромкая речь мсьё Годфруа была пропитана ядом ненависти. – Враг церкви нашей и Господа – мой личный враг.
– Какая безграничная вера! Преклоняюсь перед вами, сударь, – фальшиво пропел мэтр Капотэ.
– Решение ваше, – буркнул де Моле и прикрикнул на кого-то: – Эй, чего стоите? Пленника – в камеру.
Не желая верить в реальность происходящего, я слушала, как что-то тяжелое и безжизненное влачат по каменным плитам. Уронили. Мне показалось или это был стон? Хриплый, больше похожий на вой умирающего зверя… Ужас впился мертвенными пальцами под лопатки, проник внутрь и сжал сердце в ледяных тисках. Если бы не кляп и удавка, я бы вскричала дико. Ведь то был Этьен! Настоящий Этьен! Или то, что от него осталось…
* * *
– Приступим, – сказал лекарь. – Жизнь короля на кону. Незачем время терять.
Меня подняли и переложили на скамью или стол. Петлю на шее ослабили немного, но тут же толстыми ремнями прикрутили все тело намертво к плотно сбитым доскам, лишь высвободили зачем-то одну руку. Послышался треск разрезаемой ткани на рукаве, и до моей кожи дотронулись мягкие, знакомые пальцы лекаря. Щетка усов коснулась моего уха.
– Ну вот, Абели Мадлен, как ты ни сопротивлялась, а короля все равно излечишь, – шепнул мсьё Годфруа и добавил будто бы с сожалением: – А ведь все могло быть иначе… Вини только себя.
Я выгнулась, насколько могла, изо всех сил выкрикнула проклятие, но прозвучало лишь жалкое мычание. В изгиб левой руки вонзилось что-то острое, холодное, не кинжал и не нож, а будто железная трубка с наконечником. Она прошла под кожу, и я почувствовала под металлом горячие брызги собственной крови.
– Да вы мастер кровопускания! – причмокнул мэтр Капотэ.
– Я королевский лекарь, – сухо ответил мсьё Годфруа и, придерживая железное приспособление с внутренней стороны локтя, свесил мою руку вниз. – А вы, мэтр, лучше подготовьтесь к встрече с вашим монахом-инквизитором. Наверняка вам есть чем заняться перед допросом. И вы, де Моле, коль скоро вас беспокоит успешность нашей миссии, оставьте меня, однако будьте поблизости.
Шаги, шуршание. Дверь открылась и закрылась. Похоже, мы остались одни. Надежда затеплилась во мне. Самое время устроить колдуну страшную месть. Я напряглась. Гнева во мне хватило бы на тысячу человек, но, увы, как ни пыталась я разжечь огонь в животе, все было тщетно. Или физическая боль и дискомфорт не позволяли сосредоточиться, или чернокнижник поставил какую-то защиту, как тогда – на приеме у короля.
Беспомощность, страх, растерянность сменялись вспышками молчаливого негодования и ярости: а что же мадам Тэйра – так и спит, сладко сопя? Потом будет выкапывать родовой камень из пепелища на площади? И сама гоняться за графом-алхимиком? А ее подручные? Где же вы все?! Где ты, Господи? Зачем ты меня оставил?! Для чего я вообще родилась на свет? Жила?! И зачем так бездарно, бессмысленно умру?!
