Так. Вроде все на месте. В смысле одежды. Это
успокаивает. Даже тошнота вроде прошла. О причинах столь неприятного явления
она подумает потом, на досуге, а сейчас надо подготовиться к встрече с каким-то
незнакомцем. Сосед – ладно, хотя она даже имени его не знает, но он уже как бы
свой, почти родной и близкий…
Алена запустила пальцы в свои пышные вьющиеся
волосы и попыталась хоть как-то распутать то воронье гнездо, которое, как
всегда, образовалось у нее на голове после сна.
Игорь любил трепать ее волосы, удивляясь,
какие они мягкие, легкие, тонкие, пушистые. И у него волосы были точно такие же
– как шелк, который мягко обвивался вокруг Алениных пальцев. Тонкий темный шелк…
– Я умру от этой любви, – жалобно
прошептала Алена, и слезы подкатили к ее глазам. – Я умру!
Такой – в коконе из простыни, с воздетыми,
словно в отчаянии, руками, со слезами на глазах, – она и предстала пред
взорами двух мужчин, вошедших в комнату.
– Спокойно, дорогая, – насмешливо
сказал тот, которого Алена называла «соседом». – Сейчас не время рвать на
себе волосы. Тут такие проблемы, не нашим чета.
– Извините, – пробормотал другой
человек, застывший на пороге. – Извините, Виктор Васильевич, я не знал,
что вы не один, а то бы я ни за что… – Тут он безнадежно махнул рукой: – А
впрочем, мне больше просто не к кому было обратиться!
– Ладно, сейчас не до бытовых мелочей,
входите, садитесь, – ответил сосед, которого, как оказалось, звали
Виктором Васильевичем. Виктором… Хм, бывают же на свете совпадения! Курит те же
папиросы, что и тот, другой Виктор, из Хабаровска, зовут так же, да и во
внешности много общего: резкость черт, рыжеватые волосы, эта настороженность
повадки…
Она не успела найти новых примет сходства:
сосед заговорил снова, настойчивей:
– Садитесь, господин Холстин, переведите
дух. У меня тут коньяк, хотите выпить? На вас лица нет!
Холстин?! Алена уставилась на гостя во все
глаза.
Это Холстин?! Тот победитель жизни, которым
она любовалась несколько часов назад в столовой? Батюшки-светы… Теперь она бы
не узнала его. И не только потому, что он одет уже не в дорогой льняной костюм,
а в простые джинсовые шорты и невзрачную серую майку, да и на ногах не мокасины
из змеиной кожи, а сланцы.
Не в одежде дело. Что послужило причиной
другой метаморфозы, которая произошла с ним за одну ночь? Виктор Васильевич
выразился очень точно: прежнего лица – красивого, ироничного,
победительного! – на Холстине и впрямь не было. Оно куда-то подевалось, а
вместо него образовалась смятая, почти бесформенная маска из складок и морщин.
– Да нет, мне не стоит пить, –
нерешительно сказал Холстин. – Если придется вызывать милицию, лучше быть
трезвым. Если бы кофе…
– Кофе у меня нету, – пожал плечами
сосед. – Уж не взыщите.
– У меня есть, – решилась подать
голос Алена. – Правда, растворимый, но очень хороший – «Якобс монарх».
Хотите? На кухне электрический чайник, я быстро приготовлю. У меня даже сливки
сухие есть.
– Я не могу пить растворимый кофе, –
с глубокой тоской признался Холстин. – Извините. У меня от него язва
обостряется. Со сливками или без сливок – все равно.
– Чем богаты… – развела руками
Алена.
– Да и не до кофе сейчас, –
нетерпеливо сказал сосед (отчего-то Алена ну никак не могла заставить себя
называть его по имени-отчеству. Виктор Васильевич – ему не шло это. Виктор –
еще ладно, туда-сюда, однако в ее восприятии он звался по-прежнему – сосед.
Сосед Соседович!). – Дорогая, быстро вставай, пойдем посмотрим на то, что
обнаружил господин Холстин около своего коттеджа нынче утром.
– Вы хотите взять ее с собой?!
Холстин выразил свое негодование так быстро и
так громко, что Алена и рта не успела открыть, чтобы выразить, в свою очередь,
собственное негодование, правда, по другому поводу, в следующих словах: «Что вы
себе позволяете?! Какая я вам „дорогая“?! Нельзя делать такие далеко идущие
выводы из одной совместно проведенной ночи! Тем более что, кажется…»
Неизвестно, что она еще хотела бы высказать,
но не высказала, потому что Холстин вновь заговорил:
– Но ведь такое нельзя никому дове…
– Вам придется это выдержать, господин
Холстин, – перебил его Сосед Соседович, присаживаясь на кровать рядом с
Аленой и слегка ее приобнимая. При этом он незаметно стиснул ее плечо так, что
рвущийся наружу возмущенный вопль: «Как вы смеете?!» – в очередной раз застрял
в Аленином горле. Отчасти потому, что ей вспомнилось любимое Жаннино выражение:
«Поздняк метаться!»
К несчастью, бывшая подруга-приятельница, а
ныне победившая по всем очкам соперница снова оказалась права. Какой смысл
строить из себя… э-э, пардон, девочку, если ты спала с этим человеком в одной
постели, предоставив ему все мыслимые и немыслимые возможности трогать, лапать,
щупать и ласкать себя во всех местах. Правда, создается впечатление…
– Мне понадобится помощь надежного человека,
а этой даме я вполне доверяю, – вторгся в ее мысли голос Виктора
Васильевича, и Алена вспомнила, как он говорил – мол, не доверяет даме по имени
Интуиция. Ага, интуиции – нет, а ей, значит, доверяет!
Интересно, откуда что взялось? Ведь и она ему
тоже доверяет чуть ли не с первой минуты их более чем странной встречи. Может
быть, этой ночью все-таки что-нибудь…
Нет!
И вообще, сейчас совершенно не в этом дело. Не
о том, Алена, думаешь. Как и всегда, впрочем! Надо сосредоточиться, тем более
что сосед продолжал:
– Да-да. Ей я доверяю, зато не слишком-то
доверяю вам, господин Холстин.
Холстин зыркнул на него из-под бровей и угрюмо
кивнул:
– Что ж, ваше право. Хотя зря вы это. Уже
копали, копали, я ни сном ни духом… Какое безумие – связь между этими делами
искать! Чистой воды совпадение! В огороде бузина, а в Киеве дядька.
– Ну, по-моему, дядька значительно
ближе, – усмехнулся сосед. – Ведь вы женитесь не на ком ином, как на
Ирине Покровской. Это тоже совпадение? Чистой воды?
Холстин снова зыркнул из-под бровей, и Алене
показалось, что в глазах у него появилось выражение страдания:
