– Ой, насилу вырвался! – доверчиво
сообщил Крайнов, забираясь на заднее сиденье и улыбаясь Алене. – Виктор
сказал, вы это дело вместе с ним теперь ведете? Ну, отлично, что две головы,
потому что тут сплошная путаница имеет место быть. Во-первых, Витька, –
владелец «Барса» повернулся к Нестерову, – ты был прав, когда сказал, что
тут просматривается прямая связь с теми старыми событиями, когда Лютов с
Холстиным враждовал. Ситуация, значит, такого рода. Ровно пять лет назад три
друга – Сергей Лютов, Юрий Толиков и Борис Юровский – владели одной компанией.
Называлась она «Скорость и качество». Грузоперевозки по городу и области,
обслуживание свадеб, похорон, всякого такого, а также ремонт иномарок. Сначала
арендовали для своего офиса какие-то зачуханные конторки, а потом, малость
разбогатев, решили прикупить приличную недвижимость и вложились в строительство
большого офисного центра на Ошарской. Денег у них было как раз на порядочную
площадь на первом этаже – хорошее место, учитывая, что там должен был
разместиться и автосервис. Однако, пока дом строился, у стройфирмы его
перекупил некто Холстин. Знакомая фамилия, верно? Причем поладил он не только с
основной фирмой, но и почти со всеми, кто так или иначе в строительство
офисного центра вложился. Только две компании заартачились и не захотели из
здания уходить: косметический салон «Красотка» мадам Донниковой (ну, у нее все
же муж в администрации представителя президента работает, серьезная поддержка,
с этими ребятами Холстин ссориться не стал) и «Скорость и качество» трех друзей.
Холстин, если вы не знаете, не просто акула капитализма, а очень цивилизованная
акула. Сразу не откусывает у жертвы разные части тела, а дает ей шанс спокойно
отплыть подальше. Он, если человека хавает, щедро ему платит. И компаньонам
нашим он предложил очень хорошие деньги… такие хорошие, что двое, Юровский и
Толиков, согласились поступиться принципами и выйти из числа пайщиков
строительства офисного центра. А Лютов не согласился. Уж не знаю, по каким
причинам он так сильно уперся, из ненависти к москвичам вообще или из неприязни
лично к Холстину, а может, из-за нежелания расставаться с тем, что уже считал
своей собственностью, хотя, повторяю, возмещение убытков последовало бы, и
весьма щедрое, однако он уперся – и все тут. И не давал своим компаньонам пойти
на соглашение с Холстиным. Именно в то время, Виктор, как ты помнишь… А вы,
девушка, в курсе дела? – заботливо обратился Крайнов к Алене, и она
торопливо закивала в ответ, вспомнив историю, рассказанную ей
Нестеровым. – Так вот, именно в то время мы с тобой и начали враждовать
из-за этого Лютова. Холстин предложил очень щедро заплатить, чтобы его
вразумить любыми средствами, вплоть до физических. Но об убийстве речь никогда
не шла, это я тебе сто раз говорил, – обратился Крайнов к Нестерову с извиняющейся
интонацией. – Итак, Лютов уперся. Холстин предложил перекупить весь
перевозочно-ремонтный бизнес, а не только помещение в офисном центре – Лютов и
тогда не согласился, хотя Юровский и Толиков были просто в восторге от
предложения Холстина. Но без согласия Лютова они действовать не могли. Друзья
крупно рассорились и решили расстаться, свернуть дело. Они поделили имущество
фирмы, а потом Толиков и Юровский вынули свои паи на строительство. Лютов свой
пай забирать не стал и предложил друзьям отступного. У них как-то так хитро
договор был составлен на право собственности, что при распаде фирмы компаньон
мог перекупить другие доли за символическую сумму. Что Лютов и сделал! Конечно,
Юровский и Толиков потом опомнились и сообразили, что остались даже не при своих,
а в проигрыше, потому что деньги-то за прошедшее время обесценились. Но они
плюнули на все – бывает, не повезло, бизнес, как и жизнь, штука
полосатая! – смирились и попытались начать с чистого листа. Юровский, как
известно, занялся одним только автосервисом для иномарок, Толиков –
грузоперевозками. А Лютов оставался в числе собственников здания на Ошаре и
продолжал отравлять Холстину жизнь своим присутствием. Но по прошествии
некоторого времени он все же сдался на милость победителя, Холстин выкупил его
пай… И тут друзьям совершенно случайно стало известно, что Лютов их крепко
приложил, то есть обманул, кинул. Проболтался об этом… сам Лютов – по пьянке.
Оказалось, что Холстин предложил ему в свое время рассориться с друзьями,
отделаться от них, ликвидировать компанию, с тем чтобы сделаться единовластным
собственником недвижимости на Ошаре. И теперь она Холстину обошлась гораздо
дешевле, чем он собирался заплатить раньше. Вместо того чтобы платить троим, он
заплатил только Лютову. Очень хорошую сумму, конечно, но все же в три раза
меньше, чем получили бы трое совладельцев «Скорости и качества».
– Лихо! – покачал головой
Нестеров. – А я-то считал Лютова этакой принципиальной жертвой
акулы-москвича…
– А он не был ни жертвой, ни
принципиальным, а был обыкновенным предателем своих друзей и компаньонов. И сам
же проболтался об этом. Идиот…
– Значит, он не сам с собой
покончил… – пробормотал Нестеров. – Скорей всего, ему помогли. Причем
именно Толиков и Юровский!
– А вот это вовсе даже не факт. Вернее,
факты свидетельствуют о противоположном! – усмехнулся Крайнов. – Как
тебе известно, Виктор, Лютова нашли висящим на березе где-то у черта на
куличках, в чистом поле. На Богородской трассе есть такая деревня – Доскино,
там очень красивые березовые рощи. Так вот Лютов приехал туда на своей «Ниве»,
поставил ее в сторонке, потом выпил коньяку… много выпил, до крепкого
помутнения мозгов, накинул на сук веревку, влез на березу, оперся ногами о
другой сук, который пониже, петлю на шею надел, да и прыгнул… на тот свет. Конечно,
этого никто не видел, но события легко реконструируются. Никаких следов
насилия, это раз; у тех, кто мог желать Лютову смерти, стопроцентное алиби, это
два; ну а три – прощальное письмо самоубийцы.
– Какое письмо? – быстро спросила
Алена.
– Какое алиби? – быстро спросил
Нестеров.
– Ага, – хитро оглядел их
Крайнов, – вот оно, доказательство того, что голова хорошо, а две – лучше.
Видите проблему всесторонне! Ну а поскольку у меня всего одна голова и один
рот, я буду отвечать поочередно. Начнем с тебя, Виктор. Алиби подтвердили
гражданка Калинина Наталья Михайловна, у которой Юровский и Толиков провели тот
летний день, когда Лютов распрощался с жизнью. Были они у нее на даче, вернее,
в ее деревенском домике в Борском районе, в деревне Поющей. Сначала ходили по
грибы (гражданка Калинина страстная грибница), потом пили на даче и пели – так
пели, что всей деревне спать не давали, после чего отношения Калининой с
соседями несколько испортились.
– Как же так, в деревне Поющей не любят
хорового пения? – удивился Нестеров.
