– И далее. Носогубные складки углубятся,
это уж непременно. Повисшие бульдожьи щеки – вот что ждет мужчину. Еще хуже
уколы в верхнюю губу. Она будет парализована, половину звуков он не сможет
произносить. Кроме того, у него будет вываливаться изо рта пища, выливаться
вода…
– Да перестаньте! – смущенно сказал
Нестеров. – Вы шутите?
– Хороши шутки! – Светлана
Алексеевна уставилась на него негодующе. – А уколы в тяжи, в шею?!
Затронутая инъекциями мышца – подкожная мышца шеи – называется «платизма». Если
ботокс проникнет в нее достаточно глубоко, этот человек не сможет глотать. Судя
по тому, сколько использовано единиц ботокса, яд и в самом деле проникнет очень
глубоко. Могут быть вообще непредсказуемые эффекты.
– Да куда ж больше! – всплеснула
руками Алена. – Но что же мы стоим? Идите туда, к нему. Нужно ввести
какой-то антидот. Нужно его спасать!
– Разве вы не знаете, что ботулизм
неизлечим? – горестно спросила Светлана Алексеевна. – Это смертельная
болезнь. А значит, и против ботулотоксина нет противоядия. Он должен
рассосаться сам. Так оно и произойдет… месяцев через шесть.
– Через полгода? – ахнула Алена.
– Не меньше. Именно поэтому ботокс так
популярен в косметологии: ведь он гарантированно избавляет красавиц от морщин на
целые полгода и даже больше.
– Понятно… – протянул
Нестеров. – Извините, где здесь телефон? Мне надо бригаду вызвать. –
Он повернулся к Алене. – Да, Нине Елисеевой теперь никакой адвокат не
поможет, это точно! Ничего, ее задержание – вопрос времени. Ну и злющая баба!
Чисто женская месть, да? По самому больному ударила Холстина – по сердцу. Но
оставила жить. А может, ему лучше было бы умереть, чем такие мучения терпеть,
да еще и потерять Ирину… Ладно, пошел я звонить, – сердито сказал он,
словно сам на себя злился за сентиментальность.
Алена вышла на крыльцо и села прямо на
ступеньку – ноги не держали. Вспомнила, как они с Жанной болтали однажды о
ботоксе, о том, что можно, пожалуй, решиться избавиться с его помощью от
мимических морщинок, от гусиных лапок…
– Никогда в жизни! – сказала Алена
вслух. – Никогда и ни за что!
Бедный Холстин, боже мой…
Ну да, Нина отчасти по его вине потеряла
Сергея, а Холстин потеряет Ирину…
Вдруг мобильник в сумке разразился звоном,
прищелкиванием, присвистом, а когда Алена выхватила трубку, то не поверила
глазам: на дисплее появилась фотография Жанны!
– Алло!
– Девушка Алена? – раздался знакомый
голос. – Вы где?
– А вы?
– А мы дома! Мы приехали! И я, и Гошка!
– Игорь… Он вернулся?
– А вы думали, он в Турции останется? –
Жанна расхохоталась. – Нет, я его никуда не отпущу. Мое шоу без него
сдохнет. Да и мне будет скучно. А может быть, и вам?
– Может быть, – сухо ответила Алена.
– Что-то вы не в настроении… Ну, зря!
Мальчик вел себя хорошо, очень хорошо: нигде, ни с кем, ничего… Правда, был
один момент, когда мне показалось, что мы его теряем.
Мы? Мы?!
– Мне это неинтересно, – высокомерно
проговорила Алена.
– Неужели?! Не могу в это
поверить, – насторожилась Жанна.
– А придется. Я больше ничего не хочу
знать об Игоре. И даже если он с кем-то там переспал…
– Горячо, горячо! – засмеялась
Жанна. – Правда, меня там не было, со свечкой я над ними не стояла, но то,
что он лег к этой девушке в постель, я сама видела. А когда я пошла отнести им
воду (там же нельзя из крана пить, все всегда таскают с собой бутылки), дверь
оказалась заперта изнутри. Вот так вот, девушка Алена. Ну, вам по-прежнему
неинтересно?
Интересно, кому сделали инъекции ботокса в
горло – Холстину или все-таки ей, Алене? Невозможно ни глотать, ни дышать…
– Мне все равно… – с усилием
выдавила Алена.
– Да бросьте! – примирительно,
совсем другим тоном сказала Жанна. – Я же говорю: со свечкой не стояла.
Строго говоря, кроме них, в той комнате была еще одна пара. И, если честно,
девчонка первая легла на постель Игоря, потому что больше негде было спать. И
ему просто ничего другого не оставалось, как лечь с нею рядом… Правда, на
втором ярусе кровать оставалась свободна – там, где мы жили, кровати
двухъярусные были, и он вполне мог бы туда перебраться. Но почему-то не
перебрался. Говорит, думал, вернется хозяин и турнет его оттуда. И клянется,
что ничего у него с этой Леной не было…
Господи, еще одна Елена! И тоже Прекрасная,
надо думать?
– Клянется? – тупо переспросила
Алена.
– Клянется! И она тоже. Ну, говорит, поприставал
немножко для порядка, а когда она сказала, что спать хочет, он отвернулся и
уснул. Как, поверим им? Правда, когда я вошла, Игорь лежал под одним покрывалом
с ней, а плечи у него были голые… Но ведь там жара, в Турции, вы понимаете?
– Да, – глухо выговорила Алена.
– Алена, да ладно, не
напрягайтесь! – снова расхохоталась Жанна. Похоже, у нее было великолепное
настроение. – Я почти уверена, что там и правда ничего не было. Процентов
на семьдесят уверена. Или даже на восемьдесят. Когда увидимся? Я вам привезла
коробку потрясающего рахат-лукума. А Игорь – банку знаменитого турецкого меда с
орехами.
– Да? Спасибо. Большое спасибо. Извините,
Жанна, у меня тут дела, срочные… Я вам потом позвоню.
И Алена выключила телефон.
Мед? Она ненавидит мед. Никогда его не ест.
Тем более – с орехами!
А может быть, Жанна врет? Плетет очередную
интригу? Она ведь жить не может без интриг. Почувствовала что-то неладное в
Аленином поведении – у нее звериное чутье, особенно когда дело хоть каким-то
боком касается ее драгоценного Игоря! – поняла, что та подозревает ее,
Жанну, в связи с этим мальчишкой, и решила переключить внимание не в меру
догадливой подруги-приятельницы-соперницы (о нет, соперницу Жанна в ней не
видит, это точно!) на другой объект.
Переключила. Еще как переключила!
В одной постели… Под одним покрывалом… Плечи
голые… Дверь закрыта… Мог перебраться на верхний ярус, но не сделал этого…
Поприставал для приличия… И клянется, что ничего не было?!
Ну, вообще-то, Алена тоже провела ночь в одной
постели с Нестеровым. И между ними тоже не было ничего. Абсолютно ничего! Алена
спала мертвым сном, и ей снился поцелуй любимых губ…
