– Разумеется, ваше высочество. Я полагаю, мы желаем одного и того же. Сильного короля. Смыть, изгнать дух Невиллов из всех тех, кто вынашивает в своем сердце измену. Я всецело поддерживаю короля Генриха, своей честью и честью моего дома.
Маргарет села прямо. Вот это да. Пыл такой, что, не ровен час, смоет и ее саму. Этот человек пойдет за Генрихом, а не за желаниями его королевы-француженки. Она склонила голову якобы в согласии с его словами, хотя внутри все клокотало.
Бекингем между тем зевнул – так широко и вольно, что захотелось и самой.
– У меня ощущение, что король нынче встанет не скоро, – сказал он, поднимаясь. – Я, пожалуй, тоже пойду вздремну. Нам сегодня днем силы понадобятся. А то совсем уж на исходе.
За ним поднялся и граф Перси; оба с извинениями откланялись. Маргарет проводила их взглядом в тайном подозрении, что свой прерванный разговор они наверняка продолжат в каком-нибудь другом месте, без ее ушей и участия.
Сцепив перед собой ладони, она не мигая смотрела в огонь. Очень, очень нужен граф Сомерсет. И Дерри Брюер. А больше всего нужен муж и его лорды, которые бы прислушались к ней. Понятно, что лавировать и торговаться они захотят без нее, без ее голоса. Это приводило в ярость, но отступать нельзя. Да и некуда. Генри ее муж, она его жена. Вместе им идти тем путем, который они изберут.
Оставшись одна, Маргарет встала и прошла к внутренней двери опочивальни своего супруга. Там он лежал, тихонько похрапывая под толстыми одеялами, разбросав по валику длинные распущенные волосы. Выглядел он умиротворенно, щеки слегка разрумянились. Усталость после долгой ночи нахлынула такая, что Маргарет едва хватило сил расстегнуть и сбросить дорожный плащ. Она легла рядом со своим Генри, украдкой стянув на себя половинку всего одного, верхнего одеяла и пристроившись под ним так, чтобы чувствовать тепло мужнина тела. Генри пробормотал что-то во сне, но не проснулся, а вскоре сон накрыл и ее.
9
Йорк поместил руки на деревянное ограждение, с плохо скрытой гордостью наблюдая, как мальчик становится в позитуру. Его старший сын Эдуард, граф Марч, хотя и был всего тринадцати лет от роду, но уже заметно превосходил других городских ребят и ростом и силой, хотя некоторые из них были старше его на два, а то и на все три года. Прежде чем сбить рукояткой меча забрало у себя на шлеме, он разыскал глазами отца и приветственно поднял оружие.
– Гляди, – вполголоса окликнул Йорк, и прислонившийся одним плечом к каменному столбу Солсбери улыбнулся.
Бо́льшую часть этого месяца они с Йорком пробыли в замке Ладлоу, строя планы и приноравливаясь к внезапному капризу изменщицы-судьбы. Из массивной каменной твердыни оба разослали по своим имениям гонцов с приказаниями всем своим военачальникам и лучшим ратникам явиться, и вот уже деревни и поля вокруг крепости стали больше напоминать военный лагерь. В этот год набеги из Уэльса вряд ли предвиделись: через границу к западу пронеслась весть, сильно охлаждающая горячие валлийские головы. Сейчас Ладлоу был уже самым крупным боевым станом во всей стране, а люди все прибывали и прибывали. Солсбери, честно говоря, приятно было оставить на время мысли о непростом деле снабжения такого скопища провиантом, элем и снаряжением и посмотреть состязания на мечах, где участвовал их общий фаворит.
Оба смотрели на Эдуарда, что стоял внизу на площадке, окруженной со всех сторон галереями из серого камня. Перед ним в легких доспехах стояли двое соперников, которые тоже подняли перед Йорком мечи и склонили головы. Дюжий Джеймсон – по ремеслу кузнец – был выше Эдуарда на голову и чуть ли не вдвое шире и охватистей в груди. Сэр Роберт Далтон, напротив, был строен и двигался с изящной легкостью и отменным равновесием, благодаря чему удерживался на земле с неизменной прочностью.
Йорк возвел руку, и юный барабанщик на углу двора начал отбивать боевой ритм, отчего быстрее застучали сердца всех, кто когда-либо слышал его на поле сражения.
Все трое имели при себе щиты, которые крепились на левой руке, а ладонь сжимала прихватку внутри изгиба. Мальчик передвигался со щитом легко, хотя было заметно, что он ему великоват. Граф Эдуард медленными шагами смещался вправо, держа щит поднятым и лишая обоих соперников возможности атаковать одновременно. Его меч был высунут наружу и в ожидании чутко подрагивал, как жало у змеи.
Здоровяк Джеймсон набросился первым. С кровожадным, многократно отразившимся от стен галерей ревом, нацеленным на то, чтобы его юный соперник всполошился и струхнул, он махнул мечом слева, но меч обрушился на вовремя выставленный щит, который поглотил удар. С обеих сторон посыпался град рубящих и секущих ударов – молотьба с одновременным выискиванием малейшей щелочки в обороне соперника. Все это длилось не дольше дюжины ударов сердца, но оба крашеных щита за это время покрылись щербинами и зазубринами. Здоровяк отступил.
– Куда ты, Джеймсон! – задорно подначил из-за забрала юнец. – Что, кишка тонка? Уже выдохся?
Но не успел тот ответить, как вперед молнией метнулся его напарник. Сэр Роберт делал ставку на скорость и сноровку: и того и другого у него было куда больше, чем у кузнеца. Он делал ложные выпады и повороты, неустанно находя ступнями точки опоры для следующего броска, а при необходимости ловко уныривал или отбивал встречные удары, если соперник подбирался вплотную. Такой стиль единоборства напоминал скорее танец, но был момент, когда оба лорда болезненно поморщились: граф Эдуард получил рукоятью меча по животу и покачнулся. Сэр Роберт моментально этим воспользовался, усилив напор и тесня соперника, пока под веером его ударов рука Эдуарда за щитом не онемела, судя по всему, до самого плеча. Под холодным взглядом отца сын все больше пригибался к земле, а сэр Роберт хладнокровно гвоздил его щит, для опоры выставив вперед правую ногу. Уже почти из сидячего положения юнец вдруг метнулся и крепко хлестнул соперника мечом чуть выше голени. От боли и неожиданности сэр Роберт вякнул. Упасть от этой подсечки он все же не упал, но охромел и отодвинулся.
Тогда юный Эдуард Марч вскочил в полный рост, полуослепший от жалящего пота и озверевший так, как может только тринадцатилетний. Теперь уже он с бешеным воплем метнулся вперед, вынудив гибкого рыцаря вскинуть для обороны щит. Эдуард сделал замах, но вместо удара метнулся вдруг вправо, делая выпад на пытающегося его обогнуть здоровяка-кузнеца. Этот ход застал его соперников врасплох, и тогда Эдуард беспрепятственно врезал по шейному звену доспеха Джеймсона. Будь это удар взрослого мужчины, он оказался бы смертельным.
В миг общего замешательства охромевший сэр Роберт Далтон вышагнул вперед и опустил свой меч мальчику на шею.
– Убит! – ставя точку, громко и четко объявил он.
Все трое стали поднимать забрала, но вышло так, что во время первой схватки у юного графа в шлеме образовалась вмятина и забрало заклинило – ни туда ни сюда. Тогда кузнец, неловко растирая себе шею, подошел, ухватил забрало за края и пусть со скрипом, но все же его разомкнул.
– И что это на тебя нашло? – зычным басом упрекнул мальчика Джеймсон. – Лупить меня по шеяке, когда прямо перед тобой еще один противник?
