– Могу себе представить, – ответил Браун, прислонясь к спинке стула. – И еще одно, Перри. Слушайте внимательно. Вы мне нравитесь. Вы неглупый человек и были честны со мной. Присматривайте за своей женой. Ей нужен кто-нибудь, кто бы за ней присматривал. Знаете, в чем ваша проблема? Она помешалась на мужчинах. Если бы она была моей женой, я бы уже давно избил ее. Я честен по отношению к вам. Меня это, собственно, не касается, но я хотел бы вам об этом сказать.
Браун закатал рукава рубашки, показав вытатуированную кобру.
– Я бы доверял ей не больше, чем этой змее. О'кей?
Перри собирался возразить Брауну, когда они услышали собачий лай.
Глава 8
Больше часа Шейла лежала на кровати. Слова Брауна жгли ее сознание, не давали покоя.
«Для меня вы значите не больше, чем самая паршивая проститутка, с которой я когда-либо имел дело. Для меня вы не больше, чем дерьмо, которое оставляет на тротуаре собака».
Сначала она ударилась в слезы, потому что чувствовала себя ужасно униженной. Затем слезы сменились шоком от обманутых сексуальных ожиданий, и потом, наконец, пришла холодная ярость. Тело ее окаменело, руки сжались в кулаки.
«Еще ни один мужчина не отважился так разговаривать со мной! Ты, обезьяна! Ты, вонючая свинья!»
Она спустила ноги на пол и встала с кровати. От охватившего ее неистовства перехватывало дыхание. Кулаками она барабанила по краю кровати и вся дрожала от гнева.
Ни один человек безнаказанно не должен так разговаривать с ней! Ни один!
«Для меня вы не больше, чем дерьмо, которое оставляет на тротуаре собака».
«Я дерьмо!»
Медленно она ходила по комнате и через несколько минут овладела собой, хотя в глубине сознания ярость все еще жила. Дыхание успокоилось, и она принялась сосредоточенно обдумывать положение.
– Я тебе покажу, обезьяна, – тихо проговорила Шейла. – Уж как-нибудь я тебе отомщу! Но как? – уже размышляла она. – Все равно как, но я это сделаю, даже если это будет последнее мое дело. Нет, так не пойдет, мне надо сосредоточиться. Я хочу видеть его мертвым. Как?
Она подумала о телефоне. Полиция!
Потом решила, что это все несерьезно. У нее не было никакой возможности подойти к телефону. Эта обезьяна все держала под контролем.
Спокойно, подожди немного. Сначала возьми себя в руки.
Она прошла в ванную комнату и умыла лицо холодной водой. Взглянув на себя в зеркало, она почувствовала, как к ней возвращается твердая уверенность. Шейла стала теперь намного спокойнее. Несколько минут она приводила в порядок свое лицо, потом, оставшись довольна результатом, вернулась в спальню и открыла чемодан.
Она надела свежую кофточку и натянула другие джинсы. Все время ее ум работал на высоких оборотах, мысли вращались только вокруг Брауна. Каким образом ему отомстить?
Почти успокоившись, она села в кресло. Мысли ее сменяли одна другую. Наконец она кивнула, абсолютно успокоившись. «Все остальное чушь. Я должна убить его».
Она сидела совсем тихо, обдумывая снова и снова озарившую ее мысль. «Убить? Да! Но как?»
Она помнила о силе этой скотины. Как он раздавил пепельницу! Как уложил Перри одной только пощечиной!
«Если бы у нас было оружие!»
Она выпрямилась, застыв.
Оружие! Ведь у нее есть револьвер! Как она могла об этом забыть? Теперь она вспомнила, как взяла из сейфа Перри револьвер и до смерти испугала этого грязного частного детектива. Она точно помнила, что положила револьвер в сумочку.
Шейла взволнованно вскочила с кресла.
Где ее сумочка? Выезжая из Джексонвилла, она сунула ее в карман для дорожных карт с водительской стороны джипа. Перри, должно быть, не заметил ее. Итак, сумочка все еще в машине, которая стоит перед хижиной.
Как же до нее добраться?
Потом, услышав шум приближающейся машины, она подбежала к окну и увидела, как из нее вышел Перри и с сумкой через плечо вошел в дом.
Она долго разглядывала джип, будучи уверена, что Браун никогда не разрешит ей подойти к машине и взять сумочку. Снизу раздались голоса. Она тихонько подкралась к двери и, приоткрыв ее, прислушалась.
Она слышала, как Перри сказал:
– Я хочу поговорить со своей женой.
Браун что-то ответил, потом дверь закрылась, и она уже ничего не слышала.
– Подожди только! – тихо проговорила она. – Время придет. Револьвер здесь. Подожди только!
Хэллис включил рацию:
– Шериф?
– Слушаю.
– Неприятность. Думаю, мое укрытие полетело к черту. – Хэллис кратко обрисовал эпизод с собакой. – Этот тип не дурак. Теперь он наверняка догадывается, что я сижу на дереве.
– Черт возьми, лучше я доложу Дженнеру, Хенк.
– Рано. Когда стемнеет, я переберусь на другое дерево. Вы только не беспокойтесь. Этот тип появится не раньше, чем стемнеет.
– Послушайте, Хенк, сегодня не будет темно. Я узнавал. Сегодня полнолуние.
– Допустим. Он должен только показаться, и тогда будет в моих руках. Я просто хотел поставить вас в известность. Остаюсь на связи.
– Вы не считаете, что мне следует присоединиться к вам?
– Абсолютно не считаю, шериф. Я справлюсь сам, на войне переживал худшее.
Включив рацию, Хэллис прислонился ноющей спиной к стволу дерева и перехватил карабин. Солнце уже заходило. Река отливала кроваво-красными бликами. Через полчаса взойдет луна.
Он взглянул на хижину. За задернутыми шторами гостиной появился свет. Что там происходит? Наклонившись вперед, он стал изучать другое дерево. Взобраться на него нетрудно, только обзор будет не таким хорошим, как теперь.
Хэллис решил выждать еще немного. Если Логан не догадывается, что он сидит на дереве, есть еще шанс, что выйдет из хижины.
Услышав лай собаки, Браун вскочил и через мгновение с револьвером в руке был уже у окна.
Скорость перемещений Брауна поразила Перри. Просто не верилось, что человек может быть таким быстрым. Сам он остался сидеть в кресле и наблюдать, как Браун, осторожно раздвинув шторы, уставился через узкую щель в окно.
Перри прислушался к неистовому собачьему лаю. Он был уверен, что собака учуяла полицейского на дереве. Что же теперь будет?
Потом послышался мужской голос, звавший собаку. Несколько секунд собака продолжала лаять, мужчина снова позвал ее, и наконец собачий лай прекратился.
Перри смотрел на широкую мускулистую спину Брауна. Мысли его смешались. Он должен помочь полицейскому, который спрятался на дереве.
– Не волнуйтесь, Джим, – обратился он к Брауну намеренно безразличным тоном. – Такое часто бывает.
