– Старуха, – перебил вдруг Эльзаман, – чего ты тут сироп развела?
– В смысле? – не поняла она.
– Ну, все эти голосовые рулады, загадки, то да се. Пока никаких загадок нет, кроме предположения дедушки из Финляндии, мол, не Ирина грохнула мужа. Лично мне его сомнения непонятны. Мы-то сейчас знаем, что киллеры бросают оружие рядом с убитым, чтобы оно нигде больше не засветилось. А тогда все было проще: спрятал револьвер в матраце, чтобы еще кого-то грохнуть при случае, и успокоился. Авось не найдут. А может, Ирина хотела положить пистолет на место, но не выдалось момента?
– К чему ты все это говоришь?
– У тебя имеется банальная сентиментальная история на базе основного инстинкта. Конца истории ты не знаешь, а продолжение, как я понял, будет. Ты же начала: загадки, прошлое, люблю, не люблю…
– Слушай! – закипела Зоя. – Я здесь чтец, жнец и на дуде игрец, мне лучше знать, с чего начинать!
– Как скажете, – пожал он плечами и наклонился к камере. – Но ты злишься, значит, знаешь, что не туда едешь.
Зоя взяла текст, который написала, покривила губы. А ведь парень прав.
– Тогда что нужно? – буркнула она.
– Проще, старуха. Доступнее.
– Скажите, пожалуйста, режиссер нашелся… – Она уселась на стул и принялась черкать текст, ворча: – Знать бы, куда ехать… Сам бы попробовал слепить из ничего нечто удобоваримое… Заказчик определил жанр: документальный детектив, а данный жанр не бывает без загадок. Ладно, попробую импровизировать. Я сяду у компьютера.
Зоя пересела, настраивалась, Эльзаман переустановил камеру:
– Я готов…
После съемки Зое передали пакет от неизвестного. В пакете всего несколько пожелтевших фотографий. И ни одной подписи на них – кто есть кто? Придется догадываться. Надо полагать, это и есть помощь заказчика. Однако не густо.
Она нашла принцип и с этим принципом понеслась к директору.
– Артисты? Им же платить надо! – Вадим Рудольфович смотрел на Зою глазами лемура, которому делают ампутацию ноги без наркоза.
– Еще и за прокат костюмов надо будет заплатить, – безжалостно добавила она.
– Костюмы?!
Директор буквально обмяк в кресле, а Зоя пожалела себя: если сейчас он умрет от жадности, его три жены препарируют ее. Посему поспешно выдала следующее:
– Я звонила в театр, все обойдется недорого. Наши артисты не звезды, не секс-символы России, много не запросят, возьмут столько, сколько дадут.
– Какое число артистов?
Нет, это уж запредел просто, возмутилась про себя Зоя. Он числами меряет людей. Вслух сообщила:
– Трое мужчин и две женщины.
Вздох-стон. Пауза. Вздох-стон. Пауза.
– Иди, – выдохнул наконец Вадим Рудольфович.
– А как же…
– Заплачу.
В коридоре Зоя перекрестилась, что шеф не умер. Теперь даже если умрет, она ни при чем. И побежала искать оператора. Нашла, заполошно затарахтела:
– Эльзаман! Ты можешь снять поцелуй крупным планом, но чтобы лиц не видно было? Ну, чтобы как будто их заливает солнце, чтобы только едва-едва просматривались… В общем, надо создать иллюзию секса.
– Камеры подходящей нет, но я все могу.
– Я тебя обожаю! Завтра приступим. – И понеслась дальше.
– Когда? Зойка, блин, остановись… У меня завтра новости.
– Плевать мне на новости, – бросила через плечо она.
Эльзаман, Зоя и монтажер замерли перед монитором. Да и как не замереть? Фильма готова! Огромная работа в условиях постоянного психоза, работа, которая стала родным детищем, потому что увлекла Зою, потому что сделано было невозможное, завершена. Но, не дай бог, их детище не понравится…
Музыка ретро – скажут, примитивно. Название «Мачеха» – никому не понравится, но можно свалить на заказчика, мол, он так захотел. Подзаголовок «Документальный детектив». На экране Зоя в окружении мониторов:
– Мне предложили провести журналистское расследование. Оно касается давних событий, а прошлое, как известно, не любит, когда его забывают, и время от времени напоминает о себе. Чем закончится данная история, я не знаю. Предлагаю вам вместе со мной пройти путь героев нашего фильма и стать участниками моего расследования. Речь пойдет о людях, об их отношениях, ошибках, страстях…
– Во всяком случае, теперь загадки больше, потому что ни фига не понятно, – сделал по ходу ценное замечание Эльзаман.
– Не знаешь… Облажал, как только мог, – фыркнула Зоя.
– А вот это получилось удачно, – погладил себя по тощему животу монтажер. – Перетасовать фотографии и рассыпать их, как пасьянс… Я молодец. Красиво.
– Идея Зойкина, – остудил его Эльзаман.
В принципе недурственно получилось. И разбивка монолога Крамсу, и Зоин голос за кадром на живых картинках, и безбожно засвеченные любовные сцены без слов (озвучивание в условиях студии – дохлый номер, аппаратура не та, чтобы делать озвучку). Снимали без натуры, поэтому «залили солнцем» кадры, а создалась иллюзия экстаза любовников. Даже старый прием – черно-белое кино – тоже в жилу. Последние кадры с Зоей:
– Такова наша первая история, грустная, трагичная, узнаваемая. Но мы ставим многоточие и прощаемся… до следующего сюжета.
Конец. Эльзаман опустил уголки губ вниз, развел руками:
– Старики, материал для художественного фильма, ей-богу, но вы превзошли себя, честное слово. Реклама уже была… Когда запустят в эфир?
– Сегодня, – сказала Зоя, будто сегодня ей припаяют смертную казнь через сожжение на костре и состоится аутодафе с нею в главной роли. Волнение понятно: ведь так хочется, чтобы твоя работа понравилась…
Но когда сидишь перед экраном телевизора дома с кружкой кофе, в халате и тапочках, отчего-то становятся видны все недочеты. В сущности, какие могут быть претензии, если работало всего несколько человек? Любой фильм центральных каналов имеет штат – ого-го, судя по титрам, а тут…
Позвонила мама:
– Зоя, это шедевр, я даже прослезилась.
– Ты всегда слезишься, когда смотришь мои работы.
– Нет-нет, очень трогательная история. И Дуся согласилась, и Клавочка, мы вместе смотрели. Поздравляю!
– Спасибо.
Едва положила трубку, снова звонок:
– Здравствуйте, Зоя Артемовна.
– Здравствуйте, – подскочила она. – Видели?
– Да. Вы справились неплохо. Честно скажу, не ожидал.
– Что дальше делать?
– Вы едете в Киев.
– В Киев? – А что, тоже неплохо, она никогда не бывала в Киеве. – Когда? Новый год на носу, мне бы хотелось…
