Они ошибались.
Террористы были умные. Умели приспосабливаться.
– Впоследствии я узнал, что службы безопасности называют это «асимметричный подход». – Гамаш улыбнулся. – В этой терминологии есть что-то геометрическое. Логическое. И я полагаю, в этом есть своя правда. Слишком все логично, слишком просто для таких, как мы. Заговорщики вознамерились уничтожить дамбу «Ла Гранд». И каким образом? Не ядерной бомбой, не какими-то умными скрытыми устройствами. Не внедрением своих людей в службы безопасности, не прибегая к средствам связи или чему-то, что оставляет следы, которые могут быть обнаружены. Они готовились, работая там, где мы не стали бы их искать, – они были уверены в этом.
– И где же?
– В прошлом. Они понимали, что не могут соревноваться с нами в современных технологиях, а потому пользовались старыми. Такими простыми, что оставались невидимыми для нас. Они полагались на нашу гордыню, нашу уверенность в том, что нас защитят последние достижения науки.
Они разговаривали тихими голосами, как заговорщики или рассказчики. Так, наверно, тысячи лет назад люди сидели перед костром и рассказывали легенды.
– И в чем же заключался их план?
– Два грузовика, начиненных взрывчаткой. И два молодых смертника за рулем. Индейцы из племени кри.
Том Хэнкок, который перед этим постепенно наклонялся все ближе и ближе к рассказчику, медленно подался назад. Прижался спиной к холодной стене. К стене, возведенной еще до того, когда кри и не подозревали о приближающейся катастрофе. Катастрофе, приближению которой они даже способствовали, показывая европейцам свои водные пути. Помогая им добывать меха.
Слишком поздно осознали кри свою страшную ошибку.
И вот сотни лет спустя двое их потомков согласились сесть за руль огромных грузовиков, начиненных взрывчаткой, и провести их по асфальтированной ленте дороги, проходящей через лес, когда-то принадлежавший им. Провести их к дамбе высотой в тридцать этажей.
Они собирались уничтожить ее. И себя. Свои семьи. Деревни. Леса, животных. Богов. Все это исчезло бы, когда гигантская масса воды, освобожденная взрывом, хлынула бы в долину, сметая все на своем пути.
Он собирались сделать это в надежде, что их призывы о помощи будут наконец услышаны.
– Так им, по крайней мере, говорили, – сказал старший инспектор внезапно севшим голосом.
Он уже жалел, что не остался спать.
– И что случилось? – прошептал Том Хэнкок.
– Старший суперинтендант Франкёр успел вовремя. Остановил их.
– Они были?..
– Убиты? – Гамаш кивнул. – Да. Оба застрелены. Но дамба была спасена.
Том Хэнкок поймал себя на том, что чуть ли не с сожалением узнал об этом.
– Вы сказали, что этих молодых индейцев кри кто-то использовал. То есть это был не их план?
– Какое там! Тот, кто это задумал, использовал то, что было готово взорваться. Сделанные ими бомбы. И индейцы кри, доведенные нами до отчаяния.
– Но кто они были? Если эти два индейца использовались террористами, то кто были сами террористы? Кто все это спланировал? Кто стоял за этим?
– Наверняка мы не знаем. Большинство погибли во время налета на фабрику. Одного взяли живым, и сейчас его допрашивают. Результатов я пока не знаю.
– Но у вас есть какие-то подозрения? Это были индейцы?
Гамаш покачал головой:
– Белые. Англоговорящие. Хорошо подготовленные. Возможно, наемники. Они собирались взорвать дамбу, но их истинной целью, видимо, было Восточное побережье Штатов.
– Не Канады? Не Квебека?
– Нет. Разрушив «Ла Гранд», они погрузили бы в темноту все от Бостона до Нью-Йорка и Вашингтона. И не на несколько часов, а на многие месяцы. Это сломало бы всю инфраструктуру.
– Причем накануне зимы.
Они помолчали, представляя себе город вроде Нью-Йорка с миллионами испуганных, озлобленных людей, мерзнущих в темноте.
– Доморощенные террористы? – спросил Хэнкок.
– Мы так считаем.
– Вы не могли это предвидеть, – сказал наконец Хэнкок. – Вы говорили о гордыне, старший инспектор. Возможно, вам самому нужно поостеречься.
Он сказал это как бы невзначай, но слова от этого не стали менее резкими.
После паузы Гамаш ответил, слегка усмехнувшись:
– Справедливо. Но вы меня не поняли, мистер Хэнкок. Я не говорю, что должен был предвидеть эту угрозу. А вот когда все это началось, я должен был гораздо скорее понять, что речь идет не о простом похищении. Я должен был понять, что фермер из глубинки вовсе никакой не фермер. И…
– Да?
– Я оказался не готов к этому. Все мы оказались не готовы. Времени оставалось в обрез, и было ясно, что затевается нечто серьезное. Как только агент Николь смогла выделить слова «Ла Гранд», я понял, насколько все это серьезно. Дамба находится на землях кри, и я послал туда агента, чтобы порасспрашивать местных жителей.
– Всего одного агента? Да ведь нужно было задействовать всю полицию! – Хэнкок оборвал себя. – Если вам нужны еще предложения по тактике, обращайтесь ко мне. Нас этому учат в семинарии.
Он улыбнулся и услышал негромкий смех подле себя. Потом глубокий вздох.
– Индейцы кри не очень жалуют квебекскую полицию. Да и не за что, – признал Гамаш. – Я решил, что одного умного агента будет достаточно. У нас там налажены контакты кое с кем из старейшин. К ним-то в первую очередь и отправилась агент Лакост.
Через час от нее стали поступать сообщения. Она перемещалась из деревни в деревню неизменно в сопровождении пожилой женщины, с которой старший инспектор Гамаш познакомился много лет назад на скамейке перед «Шато-Фронтенак». Женщины, в которой все остальные видели побирушку.
Он помог ей тогда. А она помогла ему теперь.
На основании сообщений от Лакост они составили картину. О потерянном поколении в резервациях, живущем без надежды. Пьянство, наркотики. Жизнь без будущего, люди, которым нечего терять. Все было отнято. Гамаш это знал. Знали все, кому хватало сил взглянуть на это честно.
Но было и что-то, чего он не знал. Лакост получила сведения о приезжих, об учителях. Белых учителях. Англичанах, которые несколько лет назад вжились в индейское сообщество. Большинство из них были настоящими учителями, но у некоторых имелись цели, выходящие за рамки обучения алфавиту и таблице умножения. Чтобы добиться нужного, им требовалось время. План был запущен в действие, когда два несостоявшихся смертника были совсем мальчишками. Восприимчивыми, потерянными, испуганными. Они жаждали одобрения, приятия, доброты, руководства. И они получили все это от своих новых учителей. Потребовались годы, чтобы завоевать их доверие. За эти годы они научились читать и писать, складывать и вычитать. И ненавидеть. И еще они узнали, что больше не обязательно быть жертвами. Они могут снова стать воинами.
