Элизабет Макуиртер знала все и ничего не забывала.
Две женщины, не стучась, вошли в дом священника, сняли пальто и сапоги и очень скоро тоже оказались перед ревущим огнем в большой гостиной. Портер предложил Уинни виски, а Элизабет – шерри, и две женщины сели рядом на диване.
Они хорошо знали эту комнату по частным концертам камерной музыки, по чаепитиям и коктейлям. По ланчам, играм в бридж и обедам. Более крупные мероприятия сообщества проводились в церкви напротив, но в этом доме они встречались тесным кружком.
Элизабет заметила, что губы Кена двигаются. Он улыбнулся, и она улыбнулась.
Компания Кена была похожа на компанию друга, неизменно остающегося чужаком. Понять его было невозможно, но этого и не требовалось, достаточно было лишь отвечать ему теми же жестами, улыбками. Если у Кена был печальный вид, то и ты должен был выглядеть печальным. Когда он улыбался, нужно было улыбаться ему в ответ. Его общество приносило удивительное душевное спокойствие. Не предполагало никаких неожиданностей.
– Ну и денек у меня был, – сказал Портер, покачиваясь с носков на пятки перед камином. – То и дело раздавал интервью. Запись для шоу Жаки Чернин на Си-би-си-радио. Передача вот-вот начнется. Хотите послушать?
Он подошел к приемнику и отыскал Си-би-си.
– Интервью десять дал, – повторил Портер, стоя у приемника.
– А я кроссворд решал, – поделился с собравшимися мистер Блейк. – Почти все отгадал. «Идиот» из шести букв, кто знает?
– Имена собственные не в счет? – с улыбкой спросил Том.
– Ага, вот оно. – Портер прибавил звук.
«Как передавали в новостях, – заговорил мелодичный женский голос, – любитель-археолог Огюстен Рено вчера утром был найден мертвым в Литературно-историческом обществе. Полиция подтвердила, что он был убит, хотя никаких арестов произведено не было. Портер Уилсон, президент Лит-Иста, ответит на мои вопросы. Приветствую вас, мистер Уилсон».
«Здравствуйте, Жаки».
Портер оглядел гостиную, ожидая аплодисментов за его блестящий ответ.
«Что вы можете нам сказать о смерти мистера Рено?»
«Могу сказать, что я к этому непричастен».
Портер на радио рассмеялся. Портер в гостиной тоже рассмеялся. Все остальные молчали.
«Но как он там оказался?»
«Откровенно говоря, мы не знаем. Мы, как вы понимаете, потрясены. Это трагедия. Такой уважаемый член общества».
Портер в гостиной кивал, соглашаясь с самим собой.
– Бога ради, Портер, выключите это, – сказал мистер Блейк, с трудом поднимаясь со стула. – Не будьте недоумком.
– Нет, постойте. – Портер встал грудью перед радиоприемником. – Дальше будет лучше. Слушайте.
«Вы можете рассказать о том, что случилось?»
«Понимаете, Жаки, я был в офисе Лит-Иста, когда приехал ремонтник с телефонной станции. Я его вызвал, поскольку телефоны не работали. Такое могло случиться, потому что, как вам известно, мы проводим колоссальные реставрационные работы в библиотеке. Вы сами помогали нам с акцией по сбору средств».
За этим последовали мучительные минуты, когда Портер всюду пытался вставить свою акцию, а журналистка отчаянно пыталась заставить его говорить о чем-нибудь ином, кроме его собственной персоны.
Наконец она закончила интервью, и заиграла музыка.
– Это все? – спросил Том. – Я уже могу перестать молиться?
– О чем вы думали? – спросила Уинни, обращаясь к Портеру.
– Что вы имеете в виду? Я думал о том, что это прекрасный шанс собрать новые пожертвования для библиотеки.
– Человека убили, – отрезала Уинни. – Понимаете, Портер, это не тот случай, когда занимаются маркетингом.
Пока они спорили, Элизабет вернулась к чтению прессы, Все газеты были забиты материалами об убийстве Рено. Там были фотографии этого необыкновенного на вид человека, заметки, воздающие должное покойному, траурные речи, редакторские колонки. Он еще и остыть не успел, а уже был вознесен на пьедестал, стал новым человеком. Уважаемым, любимым, блестящим человеком, который вот-вот должен был найти останки Шамплейна.
И конечно, найти их в Литературно-историческом обществе.
Одна из газет – «Ла пресс» – обнаружила, что незадолго до смерти Рено просил совет общества принять его, но ему отказали. Причина, казавшаяся вполне резонной, – не хотели нарушать процедуру – теперь выглядела зловещей, подозрительной.
Но самым удручающим было удивление во всех французских газетах. Обнаружение мертвого тела Рено оказалось для них таким же шокирующим, как обнаружение немалого количества живых тел, – тел англоязычных граждан, которые все это время жили среди них.
Похоже, Квебек-Сити только сейчас вдруг осознал, что здесь все еще остаются англичане.
– Как это они могли не знать, что мы здесь? – спросила Уинни, заглянув в газету через плечо Элизабет.
Элизабет тоже чувствовала что-то вроде обиды. Одно дело, когда тебя унижают, подозревают, когда тебе угрожают. И даже видят в тебе врага, – она и к этому была готова. Но оказалась совсем не готова к тому, чтобы ее просто не замечали.
Когда же это случилось? Когда они исчезли, стали призраками в собственном доме? Элизабет взглянула на мистера Блейка, который тоже оторвался от газеты и смотрел перед собой.
– О чем вы думаете?
– О том, что, вероятно, уже настало время обеда, – ответил он.
«Да, – подумала Элизабет, возвращаясь к чтению газет, – англичан лучше не недооценивать».
– А еще я вспоминал тысяча девятьсот шестьдесят шестой год.
Элизабет опустила газету:
– Вы о чем?
– Вы должны это помнить, Элизабет. Вы же там были. Я рассказывал об этом Тому неделю назад.
Элизабет посмотрела на священника, такого молодого и полного энергии. Он смеялся вместе с Портером, пытаясь обаять колючего старика. Его в шестьдесят шестом году еще и на свете не было, но она помнила те события, как если бы они случились вчера.
Появление головорезов. Квебекские флаги повсюду. Оскорбления. «Maudit Anglais»
[43]
, «têtes carré» и кое-что еще хуже. Песни за окнами Литературно-исторического общества. «Gens du Pays»
[44]
. Гимн сепаратистов с такими мучительно прекрасными словами проникал в окна здания и в уши испуганных англоязычных канадцев как оскорбление.
А потом – нападение. Сепаратисты вломились в двери, понеслись вверх по лестнице в помещение библиотеки. В самое сердце Лит-Иста. Потом дым, горящие книги. Элизабет подбежала, пытаясь их остановить, погасить огонь, умоляя их прекратить. Она взывала к ним на своем идеальном французском. Портер, мистер Блейк, Уинни и другие пытались остановить это. Дым, крики, звон бьющегося стекла.
