Они двинулись вверх по улице, притоптанный снег поскрипывал под ногами. На рю Сен-Луи Гамаш открыл калитку в стене застывшего города-крепости и прошел мимо ледяного дворца. Дворца снеговика Бонома.
Потом они свернули на Поля Авраама покидать там мячик и поразмыслить над роковыми ошибками генерала. Анри, старший инспектор Гамаш и агент Морен.
Глава тринадцатая
Гамаш пододвинул дневник к Эмилю Комо:
– Посмотрите, что я нашел вчера вечером.
Эмиль надел очки для чтения. Пока он рассматривал маленькую книжицу, Гамаш выглянул в окно и потрепал по загривку Анри, спящего под столом. Они завтракали в «Ле пти куан латин», крохотном ресторане на рю Сент-Урсюль. Ресторан был там целую вечность и пользовался успехом у местных жителей, которым нравился интерьер, отделка темными деревянными панелями, камин, простые столики. Он располагался достаточно далеко от главных улиц, и случайно его обнаружить было затруднительно. Туда приходили только те, кто знал о его существовании.
Хозяин принес им чашки кофе с молоком и удалился. Гамаш, прихлебывая кофе, смотрел в окно на падающий снег. В Квебек-Сити снег шел всегда, словно Новый Свет являл собой необыкновенно прекрасный снежный глобус.
Наконец Эмиль оторвался от дневника и снял очки:
– Бедняга.
Гамаш кивнул:
– Друзей почти нет.
– Никаких, насколько можно судить. Цена величия.
– Величия? Вы считаете Огюстена Рено великим? У меня создалось впечатление, что вы и другие члены Общества Шамплейна держали его за психа.
– Великие люди почти все такие. Разве нет? Я даже думаю, что большинство из них одновременно блестящие и душевнобольные. И почти наверняка в благородном обществе им нет места. В отличие от нас.
Гамаш помешал кофе и взглянул на своего наставника.
Он считал его великим человеком, таких среди его знакомых было немного. Эмиль был велик не целеустремленностью, а своим многообразием. Он научил своего молодого протеже не только работе следователя убойного отдела, но и много еще чему.
Гамаш помнил, как вошел в кабинет старшего инспектора Комо в первую свою рабочую неделю, уверенный, что его сейчас уволят за какое-нибудь неведомое ему нарушение. Но жилистый сдержанный человек несколько секунд смотрел на него, потом пригласил сесть и произнес четыре предложения, которые открывали путь к мудрости. Он произнес их только раз и никогда больше не повторял. Но одного раза Гамашу хватило.
«Прошу прощения». «Я ошибался». «Мне нужна помощь». «Я не знаю».
Он никогда не забывал их и, став старшим инспектором, делился этой мудростью со всеми агентами. Некоторые запоминали эти слова, другие тут же забывали.
Это был их выбор.
Но эти четыре предложения изменили жизнь Армана Гамаша. Эмиль Комо изменил его жизнь.
Эмиль был великий, потому что он оставался хорошим человеком, что бы ни происходило вокруг него. Гамаш видел, как рядом с его шефом разрывались снаряды, он слышал обвинения в его адрес, он знал политиков-разрушителей, которые могли бы дать фору Макиавелли. Он видел, как его шеф пять лет назад похоронил любимую жену.
Эмиль был достаточно силен, чтобы стоически выносить страдания.
А когда несколько недель назад Гамаш шел в мучительно медленной колонне за гробами, укрытыми флагами, он на каждом шагу вспоминал своих агентов и своего первого шефа. Эмиль был его наставником тогда, он остался его наставником сегодня и пребудет таким всегда.
И когда боль Гамаша стала невыносима, он с Рейн-Мари приехал сюда. Не для того, чтобы излечиться, а чтобы получить помощь.
«Мне нужна помощь».
Хозяин ресторанчика принес им завтрак – омлет, свежие фрукты и круассаны.
– Я уважаю людей, одержимых подобной страстью, – сказал Эмиль. – Сам я не из таких. У меня разнообразные интересы, некоторым я отдаюсь со страстью, но не забываю обо всем остальном. Я иногда спрашиваю себя: может быть, гениям для достижения их целей необходима вот такая страстная целеустремленность. Мы же, простые смертные, просто мешаем им. Водим знакомство бог знает с кем, отвлекаемся от главного.
– «Тот первым доскачет, кто скачет один»
[48]
, – процитировал Гамаш.
– Ты, кажется, не веришь в это.
– Все зависит от того, куда скачешь. Но вы правы, я не верю. Я думаю, что тут можно набрать слишком большую скорость, но в конечном счете завязнешь где-нибудь. Нам нужны другие люди.
– Для чего?
– Для помощи. Разве не это нашел Шамплейн? Все остальные первопроходцы не смогли создать колонию, а ему удалось. Почему? В чем было различие? Отец Себастьян мне сказал. У Шамплейна были помощники. Почему его колония добилась процветания, почему мы сегодня сидим здесь? Да именно потому, что он не был один. Он попросил помощи у коренных американцев и добился успеха.
– Наверное, потом они пожалели об этом.
Гамаш кивнул. Это была ужасная потеря. Неверная оценка ситуации. Гуроны, алгонкины и кри слишком поздно поняли, что Новый Свет Шамплейна – это их старый.
– Да, – согласился Эмиль, медленно кивая. Его тонкие пальцы играли солонкой и перечницей. – Нам всем нужна помощь.
Он посмотрел на своего собеседника. Его радовало, что Гамаш проявляет к этому интерес. Это отвлекало его, уводило мысли в сторону от кровоточащей раны. Но вот сегодня в середине ночи, когда все кругом спят, он услышал, как Арман и Анри тихо выходят из дома. Опять.
– Это не твоя вина, ты же знаешь. Столько жизней было спасено.
– И потеряно. Я совершил слишком много ошибок, Эмиль. – Он в первый раз заговорил со своим наставником о тех событиях. – С самого начала.
– Например?
В ушах Гамаша снова зазвучал деревенский голос фермера. В этом были все ниточки, с самого начала.
– Я слишком поздно во всем разобрался.
– Никто другой даже близко не подошел к решению. Господи Исусе, Арман, это же просто ужас, когда я думаю о том, что могло произойти, если бы ты не сделал того, что сделал.
Гамаш глубоко вздохнул и посмотрел на стол, плотно сжав губы.
Эмиль помолчал.
– Хочешь поговорить об этом?
Арман Гамаш поднял на него глаза:
– Не могу. Пока. Но вам спасибо.
– Когда будешь готов. – Эмиль улыбнулся, отхлебнул крепкого, ароматного кофе и снова взял дневник Рено. – Я, конечно, прочел не все, но меня прежде всего поражает, что тут почти нет ничего нового. Все это мы слышали тысячу раз прежде. Зоны, которые он обозначил как возможные места захоронения Шамплейна, нам всем прекрасно известны. Кафе «Буад», рю Де-Трезор. Но все они были обследованы – и ничего не обнаружилось.
