Мария со своими слугами по-прежнему располагалась в квадратной башне, и две женщины из семьи Дуглас спали вместе с ними. Насколько они знали, Мария не отправляла и не получала письма, и единственным источником новостей для нее было то, что они ей рассказывали с разрешения лорда Джеймса. На самом деле молодой Джордж, возмущенный таким обращением с ней, выполнял роль ее связного с внешним миром. Из соображений безопасности она писала очень редко, но он держал ее в курсе событий, происходивших в Эдинбурге и других местах.
Милый Джордж! Иногда она думала, что это дар судьбы, поскольку не могла найти другого объяснения. Он был таким человеком, каким она раньше представляла Дарнли: храбрым, честным и невинным. Теперь он служил ей единственным утешением, сообщал последние новости, относился к ней как к женщине, достойной любви и уважения, когда весь остальной мир называл ее шлюхой и убийцей и заочно осуждал ее.
Мария пыталась нащупать тонкую грань между признательностью за поддержку Джорджа и поощрением его чувств. Теперь она знала гораздо больше, чем раньше; Босуэлл научил ее понимать собственные желания, и в этой новой жизни оказалось трудно скрывать их. Она больше не была девственницей, беззаботно танцевавшей с Шателяром, а потом удивлявшейся его бурной реакции, легкомысленной королевой, которой нравилось прикасаться к людям и шепотом делиться с ними своими секретами, беспечной госпожой, допоздна засиживающейся в обществе Риччио и не видевшей в этом ничего необычного. Тогда ее тело казалось безобидной вещью, на которую можно было не обращать внимания; теперь оно выглядело самостоятельным и опасным существом, способным говорить на своем языке без ее ведома и разрешения. Возможно, оно делало это с самого начала, и другие откликались на его зов, хотя Мария оставалась глуха к самой себе.
По ночам она часто лежала без сна, переживая моменты, когда она нежилась в объятиях Босуэлла, и пытаясь вспомнить каждую подробность. Она негодовала на себя, когда ее мысли путались, а образы оставались смутными. В снах он иногда приходил к ней, и там она с удивительной ясностью переживала все, что происходило между ними. Она просыпалась вся в поту, с сильно бьющимся сердцем и долго сидела, тяжело дыша и пытаясь успокоиться. Потом она слышала храп женщин в соседней спальне, плеск воды у стен замка и тихо плакала от разочарования.
По мере того как силы возвращались к ней, образ Босуэлла становился все более четким, а не растворялся в тумане прошлого, как надеялись ее враги. Она никогда не упоминала о нем в разговорах с ними, отчасти потому, что не хотела осквернять его имя, а отчасти для того, чтобы ввести их в заблуждение. Если они будут думать, что она забыла о нем, то, возможно, не станут так настойчиво преследовать его.
Но где он? Мария ничего не слышала о нем с тех пор, как лорд Джеймс сообщил ей об эскадре, которую он отправил, чтобы захватить Босуэлла на Оркнейских островах. Где же он, где?
Какое-то время в ее снах он брал приступом замок, освобождал ее и увозил прочь. Но уже довольно давно она поняла, что должна сама как-то устроить свой побег, а потом найти его. Джордж Дуглас был единственной смутной надеждой на спасение. Однако она заботилась о его безопасности и не хотела навлекать неприятности на его голову. Члены его семьи уже пристально наблюдали за ним после того, как получили предупреждение от лорда Джеймса.
Приближалась лодка, Мария видела, как она покачивается на воде. Джордж возвращался из Эдинбурга, куда он отправился по требованию отца, чтобы посоветоваться со своим могущественным старшим братом, который теперь стал регентом Шотландии. Она надеялась, что он пробудет там достаточно долго, ибо должен был встретиться с английским или французским послом.
Лодка подошла к причалу, и Мария стала терпеливо дожидаться возможности обменяться приветствиями с Джорджем. Солдаты наблюдали за ней и могли заметить их дружеское отношение друг к другу. Поэтому он просто кивнул ей, когда проходил мимо, и прошептал: «Возле дуба». Как послушный сын, он доложит о визите своим родителям, поест вместе с ними, выпьет вина и только потом встретится с ней. Дуб был огромным деревом, растущим за стеной неподалеку от круглой башни. Солдаты почти не смотрели туда, потому что рядом не было лодочного причала.
В сумерках Джордж подошел к воротам вместе с Марией, небрежно бросил стражнику: «Все в порядке, Джо», – и вышел наружу. Они медленно пошли вокруг замка, держась близко к стене: вода начиналась в десяти футах от них, – и приблизились к большому валуну у подножия дуба. Сидя на валуне, они находились под укрытием мощных ветвей, покрытых желтеющими листьями, которые уже начинали опадать.
– Рассказывайте, Джордж! – попросила она. – Лорд Джеймс здоров?
«На самом деле я не желаю ему здоровья, – подумала она, – но, в конце концов, они с Джорджем братья».
Он широко улыбнулся:
– Да, вполне. Он стал очень бодрым и энергичным после того, как занял пост регента.
– Он давно стремился к этому, – сказала она прежде, чем успела остановиться. – Несомненно, он уже много раз представлял себя в этой роли.
– По правде говоря, все тихо. Город приходит в себя и возвращается к нормальной жизни, как и лорды Конгрегации. Я слышал, в декабре они собираются созвать парламент и объявить о своих планах. Но пока что никто не шевелится; даже Нокс помалкивает, что необычно для него.
– Он устал разжигать страсти, чтобы добиться моего смещения с трона. Даже клеветникам время от времени нужен отдых. – Она посмотрела на чистый юношеский профиль Джорджа, пока он глядел на озеро, прищурив глаза. О, почему Дарнли только внешне походил на него? – Но что с моим сыном? Что с Джеймсом?
– Он по-прежнему в Стирлинге; говорят, он здоров и даже начал ходить.
– Бедный ребенок! – промолвила она. – Остается лишь гадать, каким словам они учат его. – «Возможно, такие слова, как мать, убийца и распутница находились в верхней части списка, над уткой, стулом и сыром. Ах, если бы только…» Она заставила себя отвлечься от мыслей о сыне. – Иностранные монархи признали его королем?
Джордж покачал головой:
– Королева Елизавета отказывается это делать, к немалой досаде Джейми. – Он пользовался семейным уменьшительным прозвищем для сурового регента.
Мария злорадно рассмеялась:
– Конечно, он не рассчитывал на это!
– Да, и она стоит на своем. Французы мямлят и колеблются, но напрямую не отказывают ему, как делает английская королева. Что за мужественная женщина!
– О да.
«Мужественная, но вместе с тем и непредсказуемая. Она всегда поддерживала лордов, однако теперь отказывается признать их власть», – подумала Мария, вспоминая о кольце Елизаветы, и пожалела, что рассталась с ним. Оно находилось в Эдинбурге, где она оставила свои драгоценности во время бегства.
– Как вы думаете, что бы она сделала, если бы мне удалось бежать отсюда? – небрежным тоном спросила она. «И что бы ты сделал в ответ на такое предложение?» Она затаила дыхание, ожидая ответа.
