Титус пренебрежительно фыркает:
– Раздолбать всех по очереди.
– Нет, громила, – качает головой куратор.
– Кретин, – бормочет с усмешкой Севро.
Прихлебатели великана молча косятся на дерзкого малявку. Ни угроз, ни мрачных ухмылок, но взгляды многообещающие. Сейчас этих красавчиков с атлетическим сложением трудно заподозрить в гениальности, слишком жестока их красота.
Фичнер обводит взглядом лица:
– Кто-нибудь, кроме громилы, может ответить?
Долгая пауза. Наконец я подаю голос:
– Сделать из них одно племя, с рабами и господами.
Иными словами, построить Сообщество. Возвести державу на спинах побежденных. Это не жестокость, а практичность.
Куратор иронически аплодирует:
– Браво, жнец, браво! В примасы кто-то метит, не иначе. – Будущие Цезари беспокойно ерзают на стульях. Он вытаскивает из-под стола длинный футляр. – А вот чем вы будете обращать других в рабство, патриции. – Достает из футляра штандарт. – Защищайте его, обороняйте свой замок – и покоряйте всех вокруг!
22
Соперники
Утром Фичнера нигде не видно, но на его месте за столом остался лежать штандарт – железный оскаленный волк, топчущий змеиные кольца на пирамиде Сообщества, и все это на полутораметровом дубовом древке. Замок теперь наш дом, а штандарт – наша честь. Чтобы сделать пленного рабом, достаточно приложить железное навершие к его лбу – на коже появится знак волка, который можно заменить только с помощью другого штандарта. Согласно правилам, раб обязан выполнять все наши прямые команды или навеки станет изгоем.
Сижу за столом и завтракаю остатками вчерашнего пиршества, прислушиваясь к волчьему вою за высоким окном, в котором клубится туман. Первой ко мне присоединяется красотка Антония. Статная и величественная, она словно скользит по каменному полу, похожая то ли на ажурную башенку, то ли на хищного золотого паука – я еще не решил. Смотрит на меня, но не здоровается. Антонии до зарезу хочется в примасы.
Следом появляются Кассий с Поллуксом, который хрипло жалуется, как ему не хватает розовых перед сном.
Антония тем временем разглядывает штандарт:
– Совершенное убожество, не находите? Могли бы хоть раскрасить. Алый бы подошел, цвет крови и ярости.
– Совсем не тяжелый! – Кассий берется за древко. – Я-то думал, это золото. – Он бросает мечтательный взгляд на золотую руку, сияющую на черном камне. – Смотрите, у нас теперь и карта есть!
Действительно, на одной из каменных стен проступило рельефное изображение замка и местности вокруг, но чем дальше, тем менее четкое. Туман войны.
Кассий приветственно хлопает меня по спине и усаживается за стол. Опять плакал ночью. Наши койки стоят рядом. Большинство наших тоже спят здесь, в главной башне, но Титус с компанией предпочли занять отдельную казарму, хоть она и слишком просторна для них.
Когда уже все почти собрались, малыш Севро втаскивает в зал тушу убитого волка, уже выпотрошенную и освежеванную.
Кассий аплодирует.
– Гоблин, ты наш кормилец!.. Хм, нам нужны дрова для камина. Кто-нибудь умеет разжигать огонь? Ха, ну конечно Гоблин, кто же еще, – усмехается он, когда Севро кивает.
– Решил, что овца – слишком легкая добыча? – спрашиваю я. – Где оружие взял?
– Оно у меня всегда с собой. – Севро показывает руки, под ногтями запеклась кровь.
Антония морщит нос:
– Где, черт возьми, тебя воспитывали? На помойке? – Севро показывает ей средний палец. Она кивает. – Стало быть, на помойке.
Убедившись, что незанятых мест за столом не осталось, Кассий выпрямляется, привлекая всеобщее внимание.
– Думаю, вы уже поняли, – начинает он, – не так просто набрать баллы, чтобы стать примасом. Пока его нет, нам нужен лидер. – Он встает, как бы невзначай положив руку на древко штандарта. – Только так мы сможем принимать решения и исполнять их.
Антония издает сухой смешок:
– И кого из вас, двоих придурков, ты предлагаешь нам слушаться? – Она переводит иронический взгляд с Кассия на меня, потом обращается ко всем вкрадчиво-слащавым тоном: – С какой это стати вдруг мы должны считать вас лучше других?
– Они добыли для нас ужин… и завтрак, – робко напоминает Лия, показывая на стол.
– Правда, угодили при этом в засаду… – добавляет Рок, сидящий рядом.
– Вот именно, – снова усмехается Антония. – Поспешишь – людей насмешишь.
– …но сумели отбиться, – заканчивает Рок, удостоившись ее злобного взгляда.
– Причем ножками от стола против настоящего оружия, – одобрительно рокочет Титус, но тут же добавляет ложку дегтя: – А потом сбежали, бросив еду, и возвращать ее пришлось Фичнеру. Фактически преподнесли добычу врагам на тарелочке, словно какие-нибудь бурые.
– Ага, именно так все и было, – хмурится Кассий.
Титус пожимает могучими плечами:
– Все видели, что вы улепетывали, как жалкие эльфы.
Кассий бледнеет.
– Следи за своими манерами, патриций! – холодно произносит он.
– Всего лишь мои наблюдения, маленький принц, – примирительно поднимает руки великан. – Ты чего сразу вспылил?
– Осторожнее, патриций, не то за слова придется отвечать с оружием в руках! – Кассий тычет вилкой в сторону обидчика. – Слышишь, Титус Ладрос?
Великан меряется с ним взглядом, потом смотрит на меня. Когда все успели решить, что мы с Кассием заодно? Политика – дело тонкое. Между тем глаза у всех сидящих за столом, особенно у Севро, прикованы к моим пальцам, в которых я в такт скачущим мыслям рассеянно кручу трофейный нож. Он вращается так быстро, что трудно уследить. Для проходчика ловкость пальцев – жизненная необходимость. Работая в шахте, я добыл миллион тонн гелия-3 правой рукой и полмиллиона – левой, но конкуренты мои этого не знают. Проворство ржавых удивило бы этих золотых. Я вызываю их восхищение. Нож мелькает в моих руках, как крылышки колибри. Я выгляжу спокойным, но внутри все клокочет.
Каждому из нас пришлось убить – другого выхода тогда просто не было. Есть ли он сейчас? Титус, со своей стороны, готов убивать. Я мог бы убрать его прямо сейчас, вогнав нож в горло, но эта мысль мне настолько претит, что оружие едва не выпадает из пальцев. От моих рук умерла Эо, на них кровь Юлиана, в ушах до сих пор стоит треск его ребер и предсмертный хрип. Так ли уж необходима новая смерть? Может, удастся заставить громилу пойти на попятный?
Медленно поднимаю на него глаза. Титус смотрит в упор, на губах – чуть заметная презрительная улыбка. Это вызов, придется драться, если он не отведет глаз. Так принято у волков.
Нож у меня в руке вращается все быстрее. Внезапно Титус громко смеется… и отводит глаза. Я тихонько перевожу дух. В этот раз победа за мной. Терпеть не могу заниматься политикой – особенно когда за столом одни прирожденные лидеры.
