– Три вещи. – Он делает паузу, вглядываясь мне в лицо. – Не пойму я тебя, парень… и Шакала тоже. Странные вы ребята. Выиграть хочет каждый, но вы… Золотой не станет ради выигрыша рисковать жизнью, мы слишком ценим себя. Вы же готовы на все. Откуда это в вас? Что вами движет?
Раздраженный его недомолвками, напоминаю, что вопросы здесь задаю я. Вздохнув, он продолжает:
– Итак, три вещи… Сейчас скажу, только и ты уж ответь на мой вопрос, лады? – Он снова вздыхает. – Первое, патриций, это Кассий. Теперь ему придется драться с тобой, пока один из вас, засранцев, не откинет копыта.
Этого я и боялся. Теперь моя очередь отвечать.
Я замечаю, что Шакал тоже хотел знать мои мотивы. Что мною движет? Пожалуй, гнев, ярость – в первую очередь. Всякий раз, когда случается что-то непредвиденное, я выхожу из себя. Животная реакция. Однако такой ответ слишком прост, он лежит на поверхности. Если же копнуть поглубже… то, пожалуй, любовь. Но так тоже отвечать нельзя, придется соврать.
– Моей матери снился сон, что я поднимусь выше всех в роду Андромедус, выше отца и всех предков. – Фальшивое имя, фальшивые предки, и сна никакого не было, но тем не менее. – Я не ношу имя Беллона, я не Августус и не Аркос… – криво усмехаюсь, показывая, что нашел его слабое место, – но сделаю все, чтобы подняться выше этих золоченых проходимцев и срать на их поганые головы!
Я не ошибся, Фичнеру такое объяснение по душе. Он всю жизнь жаждал того же самого, но убедился на горьком опыте, что одни лишь заслуги и таланты без правильной родословной мало что значат, и закис в своем вечном разочаровании.
Удовлетворенно кивнув, он продолжает:
– Во-вторых, тебе еще разбираться вот с этим. – Он обводит руками вокруг себя.
Что ж, тут долго объяснять не надо. Я убил куратора и располагаю доказательствами, что лорд-губернатор подкупил нескольких из них, чтобы обеспечить победу своему отпрыску. Обвинение нешуточное, вся коллегия выборщиков встанет на уши. Чем это грозит? Судом, отрешением от должности?
– Так или иначе, Августус захочет твоей крови. Из-за тебя первенство на планете может надолго перейти к семье Беллона.
Потом он спрашивает, насколько я доверяю бывшим рабам.
– Они идут за мной, потому что испытали на своей шкуре, чем остались бы без меня. Неужели ты думаешь, что им милее власть Шакала?
– Что ж, хорошо. – Фичнер смотрит на меня задумчиво. – Значит, веришь… В таком случае третий пункт отпадает, я ошибся, и это замечательно. – Такого ответа мне мало, я продолжаю докапываться, и он, вздохнув, договаривает: – Ну, я просто подумал о той половине армии, что увела Виргиния…
– И что? – хмурюсь я.
– Да ничего. Ты же веришь ей, не так ли?
– Рассказывай. Что ты имеешь в виду?
– Ну, хорошо. Дело в том, что они с Шакалом близнецы.
* * *
Виргиния Августус. Сестра Шакала. Наследница одной из великих семей Сообщества. Единственная дочь лорд-губернатора планеты Нерона Августуса – того, кто затеял все это надувательство. Ее держали вдали от высшего общества во избежание покушений, так же как и ее брата. Вот почему Кассий не знал ее в лицо. Однако когда мы с Шакалом сидели и разговаривали за столом, собственного братца она не могла не узнать. Не знала, что он Шакал? Тогда почему промолчала? Причина может быть только одна: верность роду для нее выше, чем дружба, любовь и поцелуи в укромных уголках. Я только что отдал половину своей армии Шакалу. Отдал броню, гравиботы, плащи-невидимки, бритвы, импульсные излучатели и прочую хрень – более чем достаточно, чтобы свести на нет все мое преимущество. Теперь он сможет легко выбить меня с Олимпа. Проклятье!
Пленные кураторы в курсе, они переглядываются, когда я пробегаю мимо, открыто насмехаясь над моей глупостью. Ярость вскипает во мне, я готов убивать направо и налево. Собираю всех, кто в замке. Они разбрелись повсюду, занятые жратвой и развлечениями. Идиоты! Севро приходится оставить на передатчике, это важнее всего. Тактусу велю отыскать и обратить в рабство всех оставшихся из Венеры и Меркурия, Милия с Нилой пока соберут остальную армию. Я не могу дожидаться, иду на Марс сам. Нужны новые люди, и как можно больше. Скоро сюда явятся близнецы Августус с таким же оружием, и сил у них может оказаться больше. Расклад внезапно изменился, и я к нему не готов. Надо же быть таким кретином. Целоваться полез, тьфу! Мое сердце тонет во тьме, ярость гложет душу. Еще и цветок припас… Рву его в клочья и выбрасываю лепестки с Олимпа.
Со мной только верные упыри. Мы прыгаем вслед за лепестками, обгоняя их на лету.
Все в полном снаряжении, с импульсным оружием. Снег на холмах уже сошел, глинистая почва вся истоптана сапогами враждующих армий. Утренний туман, запах земли… и войны. Обе сторожевые башни, Фобос и Деймос, превратились в руины – работа подаренных кураторами катапульт. Стены родного замка тоже сильно пострадали. Фасад полуобрушен и утыкан стрелами, повсюду валяются разбитые горшки из-под смолы, обломки мечей, доспехов и части тел.
Осаждающих перед стенами не больше сотни. Их лагерь дальше, на опушке леса, но замок обнесен дополнительным частоколом снаружи стен, чтобы помешать вылазкам защитников. Зима была долгой и тяжелой для обеих сторон, хотя у армии Шакала – а здесь, помимо четверти бойцов Плутона, еще и армии Юпитера с Аполлоном – я замечаю сверху и кухонные котлы на солнечных батареях, и портативные обогреватели. Валяются и обертки от сухих пайков. У начала подъема к воротам возвышаются три креста. Казненные висят лицом к замку, вокруг вьются стаи ворон. На остатках башни вяло трепыхается на утреннем ветерке последний символ сопротивления – флаг с волчьей мордой, рваный и обгорелый.
Мы спускаемся с небес подобно золотым богам, если не считать потертых меховых плащей на плечах. Однако если осаждающие решили, что кураторы принесли им новые подарки, то они жестоко ошиблись. Первыми на землю прибывают упыри, я следом, и первый же мой удар обращает врагов в паническое бегство.
Жнец пришел домой.
Оставив бойцам привычную работу, наклоняюсь и беру горсть земли. Братство Марса, мой старый дом, почти родина. Я поднял другое знамя, но скучал по старому. Те немногие, кто пытается атаковать меня, натыкаются на импульсный щит, а вместо меча у меня верные телохранители.
Подхожу к крестам, задираю голову, смотрю на лица Антонии, Кассандры и Виксуса.
Предатели. Интересно, что они натворили на этот раз?
Антония еще дышит, так же как и Виксус. Велю Ведьме отвязать их и отнести на Олимп санитарам. Пускай живут и помнят, как они перерезали горло бедной Лии. Надеюсь, эта боль у них не пройдет никогда. Останавливаюсь перед воротами, чтобы дать время себя узнать, но в крепости уже все поняли, потому что флаг с волком тут же спускают, а на его месте появляется грязная простыня с поспешно намалеванным серпом.
– Жнец! – доносятся с развалин стен ликующие крики. – Наш примас!
