Ее поразило, как быстро он догадался. Увидев ее изумление, он улыбнулся:
— Чем могу быть полезен?
Серия Мау отвернулась. Ей не понравилось, что ее раскололи так быстро на какой-то захудалой планетенке Радиозалива, в заднем проходе бытия. Кроме того, взгляд его сложно было переносить даже в уловке. Что бы там ни болтали теневые операторы, с телами она имела дело. В том-то и проблема. Взглянув в глаза Билли Анкеру, она порадовалась, что у нее сейчас нет собственного тела, для которого их взгляд был бы неодолимо притягателен.
— Меня закройщик послал, — сказала она.
Тощее лицо Билли Анкера озарилось пониманием.
— Ты купила пакет доктора Хэндса, — произнес он. — Все ясно. Ты та, кто купил его у дяди Зипа. Вот дерьмо!
Серия Мау разорвала связь.
— А он красавчик, — заметила клон.
— Это был частный разговор, — ответила Серия Мау. — Хочешь снова с вакуумом пообщаться?
— Ты видела его клешню? Вау!
— Если хочешь, я это устрою, — продолжала Серия Мау. — Слишком уж он проворен, этот Билли Анкер, — сказала она себе, а вслух добавила: — Тебе вправду понравилась его рука? Мне показалось, что она слишком уж претенциозна.
Клон саркастически расхохоталась:
— Да что знает о жизни обитательница бака?
Изменив свое решение на Аренде Перкинса, клон (чье имя оказалось Мона
[32]
или Мёне — в общем, как-то так) впала в некое подобие биполярного расстройства быстрого цикла. В маниакальной фазе она полагала, что вот-вот вся ее жизнь изменится раз и навсегда. Одежда ее становилась короче и обретала более насыщенный розовый оттенок. День-деньской она распевала песенки, полные слезливого даба, вроде «Иона при смерти» или «Одиночества в тесноте», или исполняла на подручных предметах старинные ударные композиции, считавшиеся в Ядре писком моды этого сезона. В депрессивной фазе блуждала по обитаемой секции, грызя ногти, смотрела голопорнуху и занималась онанизмом. Теневые операторы ее полюбили и относились к Моне с преувеличенной заботливостью, немыслимой при Серии Мау. Она им позволяла облачать себя в одежды, которые бы дочкам дяди Зипа пришлись бы к лицу на свадьбе, или корректировать дизайн жилой секции зеркалами по стандартам оптической астрономии. Они особо следили, чтобы Мона вовремя кушала. Клон оказалась достаточно сообразительна, чтобы понять их потребности и подыгрывать им. Стоило стрелке компаса ее настроения указать на север, как Мона принималась их вертеть вокруг пальца. Они ей готовили еду по меню элвисов и мастерили люрексовые гальтеры, обнажавшие соски. Она подбивала их на быструю косметическую хирургию, заставляя менять ей ширину вагины.
— Если тебе это нужно, милая, — соглашались они, — если ты думаешь, что это поможет.
Они на все шли, чтоб ее развеселить. Они любое желание Моны выполняли, чтобы та вылезла наконец из испачканного жирными пятнами халатика, и даже позволяли курить, а табакокурение, между прочим, уже двадцать семь лет как запретили везде, не исключая и свободных экономических зон.
— Я прослушала, — сказала она.
— Так держись этой частоты, — предупредила Серия Мау. — И с волосами что-нибудь сделай.
Спустя десять минут она отправила уловку обратно к Билли Анкеру.
— У нас тут постоянная интерференция, — сказал тот понимающе. — Наверное, я поэтому потерял контакт.
— Ну да, наверное.
Какими бы заслугами ни был в прошлом знаменит Билли Анкер, теперь он отошел от дел. Он жил на борту своего корабля «Меч караоке», и Серия Мау заподозрила, что взлететь с Редлайна это корыто уже не сможет. Неоновая растительность, бледная, синюшная, но крепкая, оплела полмили корпуса, будто радиоактивный плющ рифленую каменную колонну. «Меч караоке» был построен из инопланетных металлов, но двадцать тысяч лет полетов и еще десять, проведенные под редлайнским дождиком, источили его. Об истории корабля до того, как Билли его приобрел, оставалось догадываться. Внутри земную аппаратуру с помощью молотка и такой-то матери скомпоновали с первоначальными системами управления. Из стен выпирали трубопроводы, по переборкам змеились провода, попадались даже штуковины вроде телеэкранов четырехсотлетней давности, покрытых мощным слоем пыли. Никакой тебе K-техники. Старье, шурупы да заклепки, никакой кичухи, ничего особенно интересного. Вдобавок «Меч караоке» был лишен теневых операторов. Если с кораблем требовалось что-нибудь сделать, все операции нужно было выполнять самостоятельно. Билли Анкер по каким-то причинам не доверял теневым операторам, но не говорил почему. Он восседал в чем-то вроде старого пилотского кресла, к телу его тянулись провода и трубки с разноцветными жидкостями, и был тут даже шлем, который он мог бы нацепить, пожелай того.
Он смотрел, как уловка Серии Мау принюхивается к мусору у его ног.
— В свое время, — сказал он, — этот хлам помог мне забраться в довольно странные места.
— Да уж, могу себе представить, — ответила Серия Мау.
— Работает — так не трогай.
— Билли Анкер, я, собственно, тут затем, чтобы сказать тебе: пакет доктора Хэндса не работает.
Вид у Билли сделался удивленный; потом удивленное выражение стерлось. Взамен появилось ленивое.
— Ты хочешь вернуть его и получить свои деньги обратно, — предположил он. — Ты знаешь, я не из тех, кто…
— …кто обменивает вещи по гарантии. Ну да. Но послушай, эта штука…
— Такова моя политика, детка, — сказал Билли Анкер. Печально пожал плечами, однако взгляд его выразил удовлетворение. — Что я еще могу сказать?
— Мог бы в кои-то веки ничего не сказать, а послушать, что тебе говорят. Не потому ли ты сидишь тут в горах исторически ценного хлама, что никогда в жизни не слушал других? Я сюда не за деньгами явилась. Если бы хотела, давно бы их от дяди Зипа получила. Хотя я ему не доверяю.
— И правильно, — признал Билли Анкер. — Так чего тебе надо?
— Я хочу, чтобы ты рассказал, откуда этот пакет взялся. Откуда ты его достал.
Билли Анкер подумал.
— Это не слишком обычное требование, — ответил он.
— Тем не менее я хочу именно этого.
Они спокойно глядели друг на друга. Билли Анкер постучал пальцами здоровой руки по подлокотнику противоперегрузочного кресла. В ответ экраны перед ним налились светом и стали показывать планеты. Довольно крупные. Стремительно проносились в поле обзора, разбухали и заполняли дисплеи, затем нырком уходили в стороны, влево или вправо, и пропадали из виду. Крутящиеся многослойные облака над ними были разных цветов: фуксии, зеленого, грязно-коричневого, желтого.
— Это склейка полученных мною изображений, — пояснил Билли Анкер, — из времяпролетной миссии сразу после открытия. Видишь, как все сложно? А те, кто построил эти планеты, даже без солнца вынужденно обошлись. Притащили туда коричневый карлик и подожгли его. Они знали, как создать из него звезду, которая ни в одну из наших классификаций не укладывается. Потом приволокли восемь газовых гигантов и шестьдесят планетных объектов в нагрузку. И пустили Редлайн катиться по самой сложной из всех известных искусственных гравитационных аллеек. Остальное надо отнести к заслугам какого-то либрационного резонанса. — Он сделал паузу, обдумывая собственные слова. — Те ребятки дилетантами не были. У них на одну эту операцию ушел миллион лет. С какой стати начинать подобный проект, не рассчитывая его завершить?
