У Лиды подогнулись было ноги, но в этот миг логичность
мышления, всегда бывшая ее самым сильным качеством и непременно помогавшая в
трудные минуты жизни, робко приподняла задавленную слепым, безрассудным страхом
голову и вопросила: «А не глупость ли это?» В смысле, не глупость ли – бежать
убийце вниз, вместо того чтобы перехватить жертву на лестнице? Ведь если
беглянка почует опасность, то запросто улизнет на тот же четвертый этаж, или на
третий, или на второй, а тогда успеет выбраться из студии прежде, чем терминатор
местного разлива спохватится!
А может, это вовсе даже и не он несется там впереди?
Лида приостановилась и свесилась в пролет. И в ту же секунду
различила внизу тонкую руку, сжимающую красные варежки и скользящую по перилам.
И поняла, кто это, еще прежде, чем снизу на нее поглядело бледное личико Лолы.
При виде Лиды она замерла, повисла на перилах, с усилием
переводя дух, и Лида через минуту поравнялась с ней. Темные, яркие глаза Лолы
казались огромными на помертвевшем лице, взгляд испуганно метался, алый рот
приоткрылся, и Лида с привычной завистью подумала, что Лола обладает редкой
красотой: ее не портит даже испуг, даже следы недавно пролитых слез, у нее даже
веки после рыданий не опухли, и макияж умудрился каким-то непостижимым образом
не размазаться! Она была гораздо больше похожа не на перепуганную женщину, а на
актрису, которая играет перепуганную женщину.
А между прочим, с чего бы это Лоле пугаться?..
И стоило Лиде подумать об этом, как логика вновь высунула
голову из-под пуховых подушек страха и спросила: «А зачем этот кошмарный
парень, от которого ты так панически спасаешься, вообще притащился на студию?
Почему, если он так уж обуреваем желанием убить тебя, не сделал этого там, в
квартире Ваньки с Валькой, тихо и спокойно, без риска, без посторонних, а
собирался учинить смертоубийство на глазах охранника и Лолы? Спохватился, что
оставил свидетельницу, которая видела его и может описать? Не поздновато ли
спохватился? И вообще, откуда он узнал, где ты работаешь? А может быть, он
пришел на студию вовсе не за тобой? А за кем тогда?..»
И тут догадка ужалила ее, как пчела!
– Лола, кто этот парень? – спросила она как бы между прочим.
Лола споткнулась и кубарем покатилась бы с лестницы, если бы
не успела ухватиться за перила.
– Како-ой па-арень? – простонала она, заикаясь, таким
голосом, словно преодолевала дурноту, подступающий обморок.
– Тот, который ждал около лифта. Тот, от которого ты бежишь.
Кто он такой? – настойчиво повторила Лида.
Какого угодно ответа она ждала, только не того, который
последовал!
– Это мой жених, – упавшим голосом сказала Лола.
Ее жених?!
Теперь настала очередь спотыкаться Лиде… На счастье, они
были уже на первом этаже, так что ноги переломать она не рисковала. Здесь не
горела лампочка, и дверь пришлось искать на ощупь. Кое-как, мешая друг другу и
сталкиваясь руками, нашарили ручку, кое-как сообразили, куда ее поворачивать,
чтобы открыть, – и наконец-то выскочили во двор.
– Гос-споди, – простонала Лола, – какой колотун! Побежали
скорей!
Девушки ринулись по двору, причем Лола чуть впереди, а Лида
отставала, не зная, чему больше дивиться: тому ли, что Лола ее ни о чем не
спрашивает, как бы априори допуская, что ее жених – сущее пугало, от которого
должны кидаться врассыпную все нормальные люди; то ли тому, что эта молодая
актриса, гость на студии телевидения редкий, так хорошо знает местные закоулки.
Сначала запасную лестницу отыскала, а теперь безошибочно ведет Лиду к тому
самому хитрому гаражу, в котором имелся выход в парк Пушкина… Что характерно,
Лоле даже не пришлось стучаться, спрашивать у кого-то разрешения: с
уверенностью завсегдатая она отыскала какую-то дверцу, пробежала по темному,
гулкому, выстуженному, пахнущему бензином помещению, в центре которого
громоздилась громадная, застывшая ПТС, и мгновенно нашла нужную дверь. Та была
заложена могучим засовом, словно ворота какого-нибудь амбара, однако Лола,
поднатужившись, смогла его отодвинуть – и через минуту они выбежали на тропку,
ведущую куда-то в глубь парка.
Лида оглянулась: дверь-то в гараж осталась незапертой! По
идее, надо бы сообщить об этом охране, но как это сделать, интересно? По
телефону позвонить? Но свой мобильный она сегодня забыла дома, а у Лолы
неведомо, есть он или нет. Можно спросить… но слишком многое надо было Лиде
спросить у этой загадочной красотки, чтобы тратить время на какой-то мобильник!
Ладно, доберется до дому и позвонит на студию. Авось ничего
страшного в третьем часу ночи тут не произойдет. А произойдет – ну что ж, сами
хозяева виноваты, надо покрепче двери запирать. Чтобы две ошалевшие от страха
девицы не смогли с ними справиться!
А вот, кстати, – насчет ошалевших от страха… Созрел первый
вопросик для Лолы: с чего это она так перепугалась, увидев любимого жениха?
Но спросить Лида не успела, Лола ее опередила:
– Слушай, ты в верхней части живешь?
Вопрос для аборигенов не праздный. Нижний Новгород
разделяется на две части: верхнюю, расположенную преимущественно на довольно
высоких Дятловых горах над Окой, а также над местом ее слияния с Волгой, и нижнюю,
называемую еще Заречной и занимающую низину между двумя реками, от знаменитой
Стрелки до Волжского железнодорожного моста. В верхней части находятся все
вузы, в том числе и университет имени Лобачевского, кремль, музеи, центральная
улица Покровка, площадь Минина и Пожарского, элитные дома, Верхневолжская
набережная – любимые места скоплений нижегородцев. Что характерно,
Нижневолжская набережная, регулярно затопляемая при весенних разливах, тоже
считается принадлежностью верхней части города. Такой вот
топографически-географический парадокс. То есть верхняя часть – это все
правобережье. Нижняя часть, левобережная, – это площадь Ленина, Сормово,
автозавод, Московский вокзал, Канавинский базар… Жизнь в той или иной части
города проводит между нижегородцами-снобами (а с некоторых пор в этом чудном
городе завелись и такие – с подачи москвичей!) и остальными жителями незримую,
но достаточно четкую грань. Впрочем, и снобы полагают, что уж лучше жить в
самом захудалом районе нижней части Нижнего, чем в области. Но так думают все
на свете горожане!
– Ну да, в верхней, – ответила Лида. – На Полтавской. А ты?
