Лида, едва умывшись и возбудив угасшие силы двойной ударной
порцией кофе, включила ноутбук и полтора часа работала без передышки. Наконец
сцена был вполне готова, и как ни была Лида отягощена вчерашними впечатлениями,
она все же не могла порой удерживаться от смеха. Нет, ну в самом деле, трудно
было не хохотать над историей незадачливых деревенских (вернее,
«деревеньковских») рыбаков, которые оставили на берегу неубранные сети, а сами
наварили ушицы, выпили, закусили, позабавили друг дружку немудреными байками
про дедушку водяного, который в старые времена, как сказывают, водился в этой
реке – водился, да и повывелся весь! – а потом залегли в балагане на боковую. И
вот вдруг в полночь вспенилась вода под берегом, а потом слышат рыбаки чей-то
громкий голос:
– Эй, мужички, вам связать или развязать?
Они, понятно, перетрухали до полного опупения, зуб на зуб не
попадает, в толк ничего не возьмут и слова сказать не могут.
Чего связать-то? А развязать чего?!
Наконец один из рыбаков собрался с силами и вымолвил:
– Св…свя…связать!
Еще раз всплеснулась вода – и все стихло.
Кое-как перебывшись, мужички наутро спустились к своим
сетям, глядь – а они все повязаны узлами, да такими, что нипочем не распутать.
Возились весь день, до позднего вечера, никакого толку не добились и спать
легли уж совсем в другом настроении, чем вчера.
И что бы вы думали? Вновь раздается о полночь плеск воды и
громкий голос:
– Эй, крестьянушки, а нынче вам как – связать иль развязать?
– Развязать, батюшка! – завопили рыбари в едину глотку и
принялись с нетерпением ждать рассвета. Ну а когда проглянуло солнышко и они
кинулись на берег, чая начать рыбалку, то увидали, что все их сети
развязаны-распутаны по отдельной малой ниточке. И лежит вместо них на песке
ворох никому не нужных веревочек. Вот так, говорят, порою шутит дедушка
водяной!
После того как сцена была готова, у Лиды стало значительно
легче на душе. И она еще раз возблагодарила судьбу и Саныча за то, что у нее
теперь есть «Деревенька». И дала себе торжественное обещание никогда больше не
манкировать пожеланиями благословенного режиссера!
Тут как раз позвонила со студии помреж Валя Михеева и
сообщила, что павильон нынче освобождается раньше и за Лидией Николаевной
срочно высылают машину. Это случалось достаточно часто: по разным причинам
слетал, к примеру, чей-то тракт, стоящий в расписании часом-двумя раньше, и
Саныч, пронюхав об этом, решал использовать такой подарок судьбы. Именно
поэтому он в свое время настоял, чтобы весь творческий состав «Деревеньки»
непременно обзавелся мобильными телефонами и всегда был на связи, а также в
боевой готовности.
После звонка Лида торопливо начала собираться. На ходу
успела перелистать три записные книжки брата, в одной из них нашла и выписала
на листок телефон Вадика Приходько, сунула фотографию в пластиковый файл, файл
– в сумку и понеслась на улицу, где уже нервничала под окном студийная «Нива».
Со двора, правда, пришлось вернуться, поскольку по пути выяснилось, что она
забыла дискету с новым вариантом сцены «Встреча с водяным» в дисководе своего
ноутбука.
А потом закрутилась-завертелась студийная текучка, и только
к часу дня Лида выбралась из этой мясорубки – усталая, опустошенная, с железной
установкой Саныча завтра предъявить ему готовую сцену под условным названием
«Встреча с русалкой», относительно которой у Лиды не было еще ничего: ни
замысла, ни сюжета, ни героев, ни реплик – одно только это самое условное
название.
По-хорошему, надо было сейчас же ехать домой и снова
садиться за компьютер. Саныч готов был подвезти Лиду на Полтавскую в своей
«Ауди». Однако это было уже выше ее сил. Отговорилась тем, что заболела голова
и поэтому надо пройтись, но чуть только авто Саныча свернуло за угол, Лида
вытащила из сумки мобильник, листочек с телефоном Вадика – и набрала номер.
Теоретически в разгар дня он должен быть на работе, Лида
почти не сомневалась в этом, слушая безответные гудки… шесть, семь, восемь… как
вдруг трубку сняли.
– Алло? – отозвался гундосый голос.
– Вадик? – радостно воскликнула Лида. – Вадик, привет, это
Лида Погодина! Помнишь меня?
– Конечно, – в голос Вадика пробился холодок. – Помню, а что
ж не помнить? Как живешь, как делишки?
– Вадик, ты на меня, наверное, обиделся тогда, зимой? –
осторожно спросила Лида. – Но знаешь, я в то время еще не в себе была после
этой трагедии. Вообще ни с кем не могла ни видеться, ни говорить. Ты меня
прости, очень прошу.
– Да брось ты, Лид, – моментально оттаял Вадик. – Что ж я,
не человек, что ли? Я так и понял: ты плохо себя чувствуешь, говорить не можешь
или не хочешь, ну, думаю, придешь в себя и позвонишь. Так и вышло.
– Спасибо, что не сердишься. Ты знаешь, тут вот какое дело…
– нерешительно начала Лида. – Сергей перед смертью передал мне фотографию, там снят
он в компании. Там, кстати, есть и ты. Он попросил передать привет от него
одной женщине, которая там тоже снята, сказал мне ее телефон и адрес, а я ту
бумажку потеряла. Представляешь, кошмар какой?! Теперь вся надежда на тебя.
– Это каким же образом? – удивился Вадик, который вообще
никогда не отличался повышенной сообразительностью. – Откуда же мне знать, что
у тебя там было записано, на той бумажке?
– Ну, может, ты вспомнишь ту женщину на фото? – подсказала
Лида. – Сережа вроде бы обмолвился, что вы с ней тоже знакомы были.
– Лидочек, – извиняющимся тоном сказал Вадик, – ты знаешь, я
бы к тебе с превеликим удовольствием подскочил и посмотрел фото, но я сейчас
стараюсь из дому не выходить.
– Это еще почему?! – изумилась Лида.
– А потому, что настало для меня время сенной лихорадки. Я
очень круто реагирую на цветущую сирень. Проще говоря, переносить ее не могу.
– Да ты что?! – с искренним сочувствием ахнула Лида. – А
сирень-то как раз цветет вовсю. Такая красота, ты просто не представляешь!
– Вот-вот, кому красота, а мне мучения! – раздался в трубке
угрюмый вздох, а потом несколько громких чихов. Наконец у Вадика снова
прорезался голос: – Короче, так: или жди, пока я выздоровею и начну выползать
из дому, но по опыту скажу, это ожидание не меньше чем на месяц затянется. Или,
если больше ждать не хочешь, приезжай ко мне. Я на Нижегородской живу, дом
четырнадцать, квартира четырнадцать. Что-то не помню, ты у меня бывала раньше,
нет? От тебя как раз трамвай «двойка» идет по кольцу. Давай приезжай, когда
тебе удобно, я постоянно дома. Разве что усну, ну, звони подольше, только и
всего. До встречи, что ли!
