— Чем могу вам помочь?
В дверях стоял Шай Левин — в белой рубашке навыпуск с закатанными рукавами, хлопчатобумажных брюках и босиком.
У Левина была оливкового оттенка кожа, черные кудрявые волосы и добрые темные глаза, глядя в которые невозможно догадаться о тех ужасах, которые ему приходилось видеть каждый день. Манеры вежливые и спокойные; легкий, не режущий ухо акцент. В среде сотрудников международных организаций по оказанию гуманитарной помощи Левин считался своего рода легендой. Те, кто его не знал, часто называли его святым, на что он неизменно отвечал улыбкой и говорил, что он иудей.
— Я Эбби Кормак, — представилась она. — Из миссии Евросоюза.
Интересно, подумала она, насколько широко распространилась моя дурная слава? Впрочем, ей было достаточно всего раз посмотреть на лицо Левина, чтобы получить ответы на все свои вопросы.
— Вы были вместе с Майклом Ласкарисом, из таможни, верно? Извините… я слышал о том, что произошло.
Что еще вы слышали?
Над домом кругами пролетел серый вертолет KFOR
[13]
, заходя на посадку в Филм-сити. Эбби шагнула ближе к двери.
— Я просматривала вещи Майкла. Насколько я понимаю, он встречался с вами незадолго до смерти.
Левин кивнул.
— Да, верно.
— Я пытаюсь выяснить, почему его убили.
По лицу Левина пробежала тень, как будто ему только что сообщили давно всем известный, но тщательно скрываемый диагноз. Он на секунду задумался, но затем распахнул дверь, впуская гостью в дом.
— Входите.
Левин провел Эбби в просторную гостиную с дорогими полированными полами и огромными, от пола до потолка, окнами, из которых открывалась панорама города. Комната Эбби понравилась сразу, и, сидя на обтянутом кожей диване, она с восхищением разглядывала ее, пока хозяин готовил чай. Даже ее, незваную гостью, комната приняла с гостеприимным спокойствием. Левин поставил две чашки с чаем на кофейный столик из красного дерева.
— Вы обращались в полицию?
— Еще нет, но обращусь.
Лгать Левину было тяжело, словно богохульствовать в церкви. Она знала этого человека только по его репутации, но и этого было достаточно. Камбоджа, Гаити, Босния, Руанда, Ирак — везде, где мертвых грудами сваливали в безымянные могилы, Левин всегда брался за лопату, чтобы люди могли остаться людьми до конца, обретя достойное человека последнее пристанище.
— Почему Майкл хотел встретиться с вами?
— Мы подружились с ним в Боснии. Еще в 1998 году. Там один землевладелец не давал согласия проводить раскопки на его земле, хотя мы точно знали, что там место массового захоронения. Майкл добился разрешения. После этого наши пути пересекались довольно часто — в разных странах, в разных ипостасях. Мир тесен, вы знаете, как это бывает.
— О чем он хотел поговорить с вами в последний раз?
Левин заметно смутился.
— Эбби, я понимаю, что мой совет вам не понравится, но вам все-таки стоит обратиться в полицию.
— Неужели они считают, что я имею к этому какое-то отношение? Но ведь это не так, — добавила она. — В меня же стреляли.
Ей не хотелось продолжать эту тему. Но неожиданно ее посетила одна мысль.
— Скажите, полицейские разговаривали с вами?
— Мне задали всего несколько вопросов. Я ответил им, что Майкл был хорошим человеком. Я не очень близко его знал.
— Но ведь незадолго до смерти он приезжал именно к вам. — Сколько еще раз мне придется произносить эти слова? — Я всего лишь пытаюсь выяснить правду. Я думала, что вы поможете мне.
Левин смотрел в окно на простиравшийся внизу город. Затем отвернулся, и их взгляды пересеклись. В его глазах она прочла печаль и сочувствие.
— Майкл приехал ко мне в лабораторию. У него было кое-что, по поводу чего он хотел проконсультироваться со мной. Ему требовался профессиональный совет.
Она знала, каковы профессиональные интересы Левина.
— Труп?
— Я бы так не сказал.
— Ради всего святого! — взмолилась Эбби. — Вы занимаетесь поисками погибших людей. Даете ответы. Вы каждый день сталкиваетесь с вдовами и сиротами, которые хотят знать, что случилось с их близкими. Отнеситесь ко мне так, будто я одна из них.
— Существуют каналы, — пробормотал Левин, адресуя ответ скорее себе, чем гостье. Он помешал в чашке чай и встал, как будто принял решение. — Будет проще, если я вам это покажу.
Они вместе вышли из дома, и он отвез ее в госпиталь. Даже в воскресное утро улицы были забиты транспортом.
— Скорее всего, вы не помните, но я была в Ираке одновременно с вами, Махавил. — Эбби застенчиво улыбнулась, как невзрачная девушка, разговаривающая с капитаном футбольной команды. — Мы пару раз встречались.
— Я помню. Вы были в группе расследования военных преступлений. Я слышал о вас много хорошего. Сейчас вы работаете в EULEX. Что все-таки случилось?
Этот вопрос не отличался новизной, и на него у нее имелась масса готовых ответов. Хочется попробовать себя в чем-то новом, хочется перемен, новых горизонтов.
Но Эбби знала, что Левин не купится на такое. Ей же не хотелось оскорблять его банальностями.
— Устала.
— Ирак?
Эбби отрицательно мотнула головой.
— С Ираком у меня проблем не было. Это была катастрофа таких масштабов, что трудно обвинять кого-то конкретного в том, что случилось. Я имею в виду тех, кто там был. На то они и политики, чтобы все испортить.
Левин ждал, что она скажет что-нибудь еще. К своему удивлению, Эбби поймала себя на том, что ей хочется добавить кое-что еще. С ним было очень легко разговаривать.
— Это произошло в Конго, — тихо произнесла она и, повернувшись к окну, посмотрела на треугольную вышку Косовского радио и хорошо одетых молодых косоваров, вышедших на воскресную прогулку в парк. — Деревня называлась Кибала. Я находилась там, когда однажды ночью туда нагрянул отряд хуту. Это богатый полезными ископаемыми край, там много редкоземельных металлов. Банды хуту контролируют торговлю, чтобы финансировать себя.
Левин кивнул.
— Так вот, бандиты решили, что жители деревни платят им слишком маленькую дань. Представители ООН знали, что там творится, и послали туда батальон корейских миротворцев, чтобы те присматривали за порядком. Я отправилась на их базу и попросила, точнее, умоляла командира миротворцев обеспечить охрану деревни. Тот наотрез отказался и велел мне остаться у них, сказал, что возвращаться в деревню слишком опасно. — Голос Эбби дрогнул. — Эти миротворцы были прекрасно обучены и вооружены до зубов. У бандитов же были только мачете и кокаин. Миротворцы могли прогнать их за пять минут. Вместо этого они бросили деревенских жителей на произвол судьбы. Главным образом женщин и детей, потому что все мужчины работали на рудниках. Мне оставалось лишь слышать их крики.
