- Метеор?
Зашуршали ветки палатки, Ежевичинка тихо вошла внутрь. Склонилась над Метеором, коснулась носом его шерсти.
- Я слышала, как ты назвал своих дочерей. Какие красивые имена!
Он поднял голову. Как долго он тут пролежал?
Голос Ежевичинки был тих, как дыхание.
- Мне так жаль… Она ушла от нас.
- Нет! - Метеор вскочил и с ужасом почувствовал, как холодна шерсть лежавшей рядом Вербовейной. - Нет! - Он выбрался из гнездышка, выскочил из детской. - Нет! - Его отчаянный вопль разнесся по всему лагерю. - Я никогда не обещал тебе этого!
Со всех сторон на него смотрели изумленные глаза Речных котов. Они ничего не понимали!
- Нет! - Метеор выскочил из лагеря, помчался по мокрой траве к ивам. - Кленовница! - рычал он. - Где ты? Значит, это еще одна твоя жертва? Ты сделала это, чтобы я смог стать великим? Но я не хочу быть великим, слышишь? Не хочу! Верни ее! Я забираю его назад, ты слышала? Я забираю свое обещание! Если ради величия нужно пожертвовать ею, то мне ничего не нужно! Я не хочу!
- Метеор? - раздался из-за деревьев громкий голос Желудя.
Метеор остановился, задыхаясь. Его легкие разрывались, горло горело огнем от крика.
Желудь подбежал к нему.
- О чем ты говоришь? - Он прижался к дрожавшему боку брата, обвил его хвостом. - Что ты пообещал? Кому?
Метеор отпихнул его.
- Ты не знаешь! Я не могу тебе рассказать! - Когти вины глубоко впились в его сердце, грозя разорвать. - Я не могу никому сказать!
Желудь погладил его хвостом.
- Давай вернемся в лагерь, Метеор. Речные коты в ужасе.
Метеор встал на подгибающиеся лапах. Ничего не видя перед собой, он слепо побрел за Желудем в лагерь, вышел на поляну.
Солнечная выбежала из детской, неся в зубах крохотную Серебринку.
Метеор, очнувшись, бросился к ней.
- Куда ты ее несешь?
Солнечная отстранилась, страх мелькнул в ее широко распахнутых глазах. Ежевичинка бросилась между ними.
- Она отнесет Серебринку в палатку старейшин, чтобы уберечь от заразы. Не беспокойся, Солнечная выкормит и согреет твою дочку.
- А как же Плотвичка и Вербочка? - спросил Метеор.
- Они спят в детской.
- А…а… Вербовейная? - Родное имя застряло у него в глотке, грозя задушить. Ежевичинка смотрела куда-то поверх его плеча. Обернувшись, Метеор увидел, что тело Вербовейной уже лежит на поляне, под серым унылым дождем. С душераздирающим стоном он отвернулся и бросился в детскую. - Я останусь со своими детьми!
Он снова забрался в осиротевшее гнездышко, свернулся возле Плотвички и Вербочки. Они обе дрожали в лихорадке и кашляли. Метеор обвил их хвостом, прижал к себе.
- Ш-шш, маленькие, - шептал он. - Все будет хорошо.
Снаружи донеслись взволнованные голоса.
- Не тревожьтесь, - услышал Метеор спокойный голос Ежевичинки. - Он горюет. Ему нужно время, чтобы оправиться.
Метеор прижал уши и крепче обнял своих котят. Они кашляли и дрожали, щуплые, как зимняя дичь, слабые, как трава. Постепенно в палатке стемнело. Пришла ночь. Метеор слышал шорох шагов и тихие голоса котов, оплакивавших Вербовейную, но не шевелился. Он нежно вылизывал своих дочек, пока они не затихли. Только тогда, успокоившись, Метеор закрыл глаза.
- Метеор.
Он проснулся. Рассвет просачивался сквозь плетеную крышу. Серая фигура Пачкуна едва виднелась в сумраке. Метеор сел. Котята откатились от него. Он протянул лапу, чтобы вернуть их обратно.
Пачкун осторожно остановил его.
- Они умерли, Метеор. - Он опустил глаза на два маленьких тела. - Они уже с Вербовейной.
Он говорил что-то еще, но Метеор уже не слушал. Он выскочил из гнезда, из детской, прочь, прочь…
Словно затравленный лис, он заметался по лагерю, не обращая внимания на испуганные вопли Речных котов, не видя ничего, кроме колышущегося моря шкур и расплывчатых теней.
- Горе, какое горе! - несся ему вслед пронзительный вопль Меднохвостки.
- Только не это! За что? Котята, маленькие…
Метеор застонал, услышав душераздирающий плач Лужицы, ворвался в свою палатку. Бросившись на подстилку, он зарылся носом в мох и закрыл глаза.
Мох еще хранил слабый запах Вербовейной. Метеор подавил вопль, зажмурился еще крепче. Что бы он ни делал, обещание настигало его!
«Я проклят… Я обречен терять всех, кого люблю». Воспоминания потоком нахлынули на него, одна трагедия сменялась другой - Вербовейная, котята, Моросинка, Ледозвезд, Ракушечник… Предательство Желудя, жертва Синегривки.
«Невидимка и Камень даже не знают, кто их настоящая мать!»
Опрометчиво данное им обещание повлекло за собой страшную цепь последствий, подобно тому, как брошенный в воду камень посылает расходящиеся круги по воде. Эти круги разбегались все шире и шире, они затрагивали не только его жизнь, но и судьбу племени, судьбы других племен… И все из-за Кленовницы!
- Кленовница!
Рев вырвался из глотки Метеора.
«Я доберусь до тебя, тварь!»
Он провалился в черный омут сна, всей душой пожелав проснуться в Сумрачном лесу.
Когда он снова открыл глаза, то увидел перед собой Кленовницу.
Она стояла под деревом и смотрела на него.
- Метеор!
В ее глазах Метеор не увидел ни сожаления, ни раскаяния, только злое торжество.
Ярость ослепила его. С громким воплем Метеор ринулся на призрачную воительницу, желая порвать ее в клочья за все страдания, которые она причинила ему и всем, кого он любил. Он вспомнил смертельный укус Соколятника, огонь забурлил в его жилах. Одним могучим ударом Метеор опрокинул старую кошку наземь и потянулся зубами к ее горлу.
Но Кленовница ловко увернулась и зарычала. Радость светилась в ее глазах.
- Уж не думаешь ли ты, что сможешь справиться со мной? - прошипела Кленовница. Она прыгнула на Метеора и ударила его по щеке когтистыми лапами.
Метеор пошатнулся и осел на землю. Новый удар обрушился ему в бок.
Выпустив когти, Метеор прыгнул на Кленовницу, повалил ее на землю и принялся драть когтями, рыча от бешенства. Но Кленовница с неземной силой отбросила его от себя, так что Метеор кувырком полетел на землю. Он попытался встать, но призрачная кошка вскочила на него, вытянув передние лапы с выпущенными когтями, острыми, как кривые щучьи зубы. Метеор поднырнул под нее, подсек под задние лапы. Затем развернулся, высоко подпрыгнул и прыгнул Кленовнице на спину, так что та со стоном распласталась по земле. Она забилась, но Метеор только крепче вонзил когти в ее бока и впился зубами в ее тощий хребет.
