Кадиру казалось, что она наотмашь ударила его по лицу. И он, без сомнения, это заслужил.
− Не пройдет, ты права.
Эмили поморщилась. Она была чертовски привлекательной, когда сердилась. Он никогда еще не видел, чтобы она выходила из себя. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Ее гнев странным образом подстегнул его. Кадир чувствовал, как воздух буквально трещит между ними, и спрашивал сам себя, почему этого не случилось раньше. Почему он никогда не чувствовал этого напряжения между ними? Неужели она так прочно держала свои эмоции под замком все четыре года? Или он просто не обращал внимания до этого дня?
− Мне нужны деньги, Кадир. И больше ничего. Я согласилась ради денег, а не ради тебя.
Все из-за денег, как всегда, как и с любой из его женщин. На этом языке он изъяснялся безупречно, этот мотив он понимал. Тем не менее он почувствовал укол обиды.
− Деньги. Конечно.
Эмили вся дрожала как осиновый лист. Ее руки безвольно упали.
− Ты действительно слишком высокого о себе мнения, − сказала она. − Не каждая женщина мечтает прокатиться на твоем волшебном матрасе.
− Волшебном матрасе? − Глаза Кадира едва не вылезли на лоб.
− Ну или как ты там называешь свое любовное гнездышко, Кадир. − Эмили пожала плечами, легкий румянец залил ее щеки. − Не все женщины жаждут тебя. Смирись с этим.
Ему вдруг захотелось рассмеяться. Кадир с удивлением осознал, что хочет эту девушку. Хотел узнать, каковы ее губы на вкус, сорвать с нее этот дурацкий костюм и увидеть ее обнаженное тело. Он хотел провести кончиками пальцев по ее коже и убедиться, что она действительно бархатная на ощупь.
Кадир стоял посреди Милана под палящим полуденным солнцем, смотрел на свою ассистентку, а теперь уже жену и чувствовал, что все изменилось.
Она сумела заинтриговать его всего за несколько часов. Целых четыре года он не замечал в ней женщину, а теперь не мог оторвать от нее глаз. И не имело ровным счетом никакого значения, что она была одета в консервативный костюм и эти свои кошмарные туфли, что волосы были забраны в хвост, а щеки испачканы растекшейся тушью.
В толпе послышался какой-то шум, и Кадир обернулся: телохранители уверенно двигались в их сторону. Кадир почувствовал раздражение: охрана привлечет к ним с Эмили ненужное внимание. Люди останавливались, чтобы посмотреть, что происходит, кто-то достал мобильный телефон и начал их фотографировать.
− Надо идти, − сказал он Эмили. − Нас заметили.
Эмили начала поворачиваться, но Кадир схватил ее за руку и притянул к себе. Она не оттолкнула его и пошла вместе с ним в ту сторону, откуда они пришли. Она была такой маленькой, такой хрупкой. Желание накрыло его жаркой волной.
Кадир подтолкнул Эмили в сторону магазина, а охрана преградила путь толпе. Через мгновение они оказались в одном из миланских модных домов.
− Ваше высочество, − обратился к нему служащий, как только они вошли. − Мы очень рады, что вы пришли к нам. Все готово.
− Она должна выглядеть элегантно, дорого и быть божественно красивой. Подберите ей сексуальную одежду, но не безвкусную.
− Я не буду… − выдохнула Эмили.
− Это не обсуждается. Ты уже согласилась.
Эмили скрипнула зубами, а ее глаза загорелись ледяной яростью.
− Ты даже не представляешь, как я успела об этом пожалеть!
− Слишком поздно, дорогая. Теперь ты моя.
Кадир развернулся и вышел из магазина прежде, чем она успела что-то возразить.
И прежде чем он заставил ее замолчать, закрыв ей рот жадным поцелуем.
Эмили была ужасно, невероятно зла не только на Кадира, но и на саму себя. Но она сама согласилась на эту безумную идею, и теперь ей ничего не оставалось, кроме как спокойно воспринимать происходящее.
Она посмотрела на себя в зеркало: ее волосы были эффектно подстрижены и уложены и выглядели как шелк цвета красного дерева. Глаза были подчеркнуты темными тенями и подводкой, ресницы подкручены удлиняющей тушью, а губы были полными и ярко-красными. Трикотажное платье густого фиолетового цвета выгодно облегало ее изящную фигуру. На ногах были лабутены из змеиной кожи на огромном каблуке с фирменной красной подошвой.
Эмили терпеливо вынесла многочисленные подгонки одежды по фигуре, манипуляции парикмахера и визажиста. Наконец Гвидо окинул ее оценивающим взглядом и объявил, что она готова.
− Его высочество ждет вас в зале, − довольным голосом произнес Гвидо.
− Прекрасно. − Эмили натянуто улыбнулась.
Она собиралась попрактиковаться в роли счастливой жены. Временной жены. От одной только мысли о Кадире у нее болезненно сжимались внутренности. Это из-за него она так злится!
− Вы идеальная принцесса, ваше высочество, − поклонился Гвидо.
Эмили взяла в руки маленькую лаковую сумочку, которая безупречно подходила к ее наряду. Она хотела попросить его не кланяться, но одернула себя. Это представление, а она играет роль принцессы. По крайней мере, на какое-то время.
Она снова посмотрела на себя в зеркало и нервно сглотнула. Из-под эффектного макияжа и обтягивающего платья на нее смотрела мать. Эмили хотелось закричать. Она так усердно трудилась, чтобы навсегда забыть чувственную натуру, прятавшуюся под официальными костюмами и уродливой обувью, а теперь ее второе «я» смотрело на нее из зеркала и издевательски ухмылялось.
«То, что ты выглядишь, как я, вовсе не значит, что ты − это я», − сказала Эмили своему отражению.
Гвидо проводил Эмили в соседний зал, где ее ждал Кадир. Он поднял взгляд, когда она вошла. Его глаза расширились от удивления, но Эмили одернула себя: не хватало только, чтобы это доставляло ей удовольствие. Ах, как она раньше любила покрасоваться!
Кадир внимательно разглядывал ее с головы до ног, а потом улыбнулся так, что сердце Эмили пропустило пару ударов.
− Великолепно выглядишь.
− Спасибо, − отозвалась Эмили.
Она смутилась: все смотрели на нее, а ведь она привыкла не выделяться на общем фоне, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Этого требовала ее работа.
Гвидо щелкнул пальцами, и в зале появились две бойкие молодые продавщицы с многочисленными коробками и пакетами в руках.
− Все остальное будет готово уже через пару дней, − сказал он Кадиру. − Мы пришлем оставшуюся одежду прямо в Кир.
− Спасибо, − ответил Кадир. − Вы меня, как всегда, порадовали.
Эмили слово током ударило. Теперь она понимала, откуда ей знакомо имя Гвидо. Сегодня она была так расстроена и рассеянна, что не придала этому особого значения. Но она уже видела его имя на счетах за обувь, одежду, меха, ювелирные украшения.
