– Пиз, – произнес Яго и после паузы выдохнул: – …ДУЙТЕ! Все разом.
– Что? – Грациано не уловил, что произошло с его новым ласковым другом.
Яго перевел взгляд на Антонио.
– Я слишком тонко выражаюсь? Мне редко доводится бывать в обществе столь изысканных юных господ.
– Вы хотите, чтоб они отсюда сдриснули? – уточнил Антонио.
– Именно! – подтвердил Яго, повернувшись к сборищу спиной и подняв указательный палец в назидание. – Я привык, что солдаты исполняют все, как им велено, под угрозой меча, поэтому мне помстилось, будто я слишком мямлю. Милостивые господа, мне и Антонио нужно обсудить с Бассанио одно дельце, поэтому мне требуется, чтоб вы все сейчас же отсюда съебались.
– А, – произнес Родриго.
– Ну! – Рука метнулась к мечу.
Все выкатились прочь из комнаты.
– Родриго! – крикнул им вслед Яго. – Возвращайся через час.
С лестницы донеслось:
– Слушаюсь, лейтенант.
– Все прочие?
– Ну? – Голос Грациано.
– Оставайтесь упиздованными.
Яго закрыл дверь, заложил щеколду и повернулся к Антонио.
– Вы один во всем этом виноваты.
– Вы тоже привели с собою друга.
– Родриго мне не друг. Он полезное снаряжение, дополнение.
– Стало быть – орудие?
– Именно. Как и этот привлекательный юный повеса. – Яго нахлобучил шляпу обратно на голову Бассанио. – Не так ли, парнишка?
– Я думал, мы будем тут обсуждать Порцию, – сказал тут Антонио, словно Яго не было в комнате.
– Все верно, – согласился хозяин. – Но есть загвоздка.
– Какая еще загвоздка? Он из хорошей семьи, девчонка ему по нраву, сам он пригож собой и годен – на мой вкус, даже слишком. Я бы предпочел запереть его во браке, лишь бы не лез в постель к моей жене. – Яго повернулся к Бассанио и пояснил: – Она несколько блядовита, я подозреваю. Ты не виноват, что такой хорошенький.
– Загвоздка не в Бассанио, – сказал Антонио. – По лицу Порции заметно было, что он ей нравится, но старик Брабанцио поставил ее браку некие условия, кои воспретят нашим голубкам слиться в блаженстве.
– Условия?
– Дабы избегнуть еще одного бедственного мезальянса, как это случилось у Отелло и Дездемоны, старик измыслил загадку. Каждый соискатель руки Порции должен выбрать один из трех ларцов – золотой, серебряный или свинцовый. После чего ему дается ключ, и если в ларце обнаруживается портрет Порции, они могут пожениться. Если ж нет, ухажер отваливает и никогда уже не возвращается. За всем процессом надзирают стряпчие Брабанцио, у которых все его имущество на балансе – та его часть, то есть, что не завещана Дездемоне.
Яго попятился и рухнул в кресло; его правая рука выследила и захватила в плен полупустой кубок с вином.
– И как, по мысли Брабанцио, эдакое испытанье может уберечь его дочь от замужества с каким-нибудь негодяем? Выбор металлического ящика?
– Он намеревался надзирать за этим делом самолично – а ларцы-де сообщат девице иллюзию того, что он вручил выбор судьбе.
На загорелом лбу Яго забилась жилка. Когда он заговорил, голос его звучал размеренно, и он пристально следил за Бассанио – не пугает ли часом юношу.
– Стало быть, даже Порция не знает, что в ларцах?
– И никто из стряпчих. Брабанцио сам опечатал замки, личной своею печатью. Только он сам знал, в каком из них выигрыш.
– Жалкий полоумный дрочила! – проскрипел Яго. Затем – Бассанио, мягко: – Благослови его Господь и смилуйся над душою его.
– Аминь, – выдавил Бассанио, склонив голову. – Упокой, господи, душу его – и мою вместе с нею, когда я приду к нему в темные земли смерти. Лишившись любви моей Порции из нехватки трех тысяч дукатов, я пойду и лучше утоплюсь.
– Дороговато что-то, – заметил Яго, приподняв исшрамленную бровь. – Я б тебя утопил за половину… нет, за треть этой суммы.
– Он по ней довольно-таки сохнет, – пояснил Антонио. – Три тысячи дукатов – это цена, кою должен уплатить ухажер за право открыть один из ларцов.
– Лишь за возможность, – взвыл Бассанио.
– Загадку мы решим, не успеет он за нее взяться, – произнес Яго. – Даже если это будет означать, что некоторых стряпчих нужно убеждать металлом не столь драгоценным, как золото. Дайте ему денег, Антонио.
– У меня их нет. Все мои активы сейчас в море. Прибыль я получу лишь через несколько месяцев.
Сломанная бровь Яго вновь приподнялась и опала, словно крыло хищной птицы, заходящей на посадку.
– Напомните-ка мне, в чем ваша доля в нашем предприятии?
Бассанио уронил голову, отягощенную горестью, на руки.
– Порция достанется какому-нибудь старому богатею, а я пойду и немедля утоплюсь в день их свадьбы.
Яго встал и зашел Бассанио за спину, взял юношу за плечи и приподнял со стула, могуче тряхнув его.
– Ну и глупый же ты господин!
[19]
Оказавшись в крепкой хватке Яго, Бассанио беспомощно глядел на друга своего Антонио.
– Это жить глупо, когда жизнь стала пыткой
[20]
.
– А что, любовь – не пытка, коли человек не умеет любить себя? Не об утопленье речь веди, а об утоленье жажды своего сердца действием. Набей кошель деньгами
[21]
.
– Я знаю, так любить ее – каприз, мы столь мало с нею знакомы, но она сияет небесным светом, а я беспомощен.
– И, подобно беспомощным котятам и слепым кутятам, что – пойдешь и сей же час утопишься? Вот уж дудки! Набей деньгами кошелек
[22]
. Сдайся страстям своим – и они доведут тебя до самых нелепых последствий
[23]
, ибо страсти рассудок оглупляют. Уж лучше пусть разум отыщет тропу к страсти: набей потуже кошелек
[24]
.
– Но даже случай…
– Иди и сколоти монету
[25]
, юный господин. Продавай земли, сокровища, взимай с должников – и бери свою даму, удачу свою, свое будущее, свою судьбу – за рога. Ибо фортуна, знамо дело, благоволит истинной любви – если за той охотится здравый смысл. Суй деньги в свой кошель.
– Но у меня ни сокровищ, ни земель.
