Над столом взмыл большой бланк и перо с серебряным наконечником, которое тут же заскрипело по бумаге.
Сердце пропустило удар.
Вот оно…
— Я выбираю некромантию.
Печеньем она подавилась и чай расплескала по столу.
— Что, прости?..
— Некромантию, — повторила я и упрямо вздернула подбородок. — Ну, знаете, умертвия там всякие…
Она знала и, похоже, в данный момент как раз представляла себе, чем это чревато, потому что, откашлявшись, побледнела и взглянула на меня так, будто хотела стукнуть. Или пристукнуть. Потом прошептала заклинание, чтобы убрать безобразие со стола, взяла себя в руки и заговорила, мягко, как с душевнобольной:
— Мили, ты хоть представляешь, куда суешься?
— Пока не очень, — призналась честно, отчего ректорша закатила глаза. — Но я сообразительная, в процессе разберусь.
— Это глупо, опасно и… совершенно не нужно тебе, в конце концов! — кто-то попытался воззвать к моему здравомыслию.
Угу… наивная.
— Вы ведь обязаны учесть мои пожелания? — я поймала ее на слове.
— Обязана, — Эдитта даже губы поджала, что было ей совсем несвойственно.
— Ну так я их изъявила!
Минуту наши упрямые взгляды боролись. При всем своем мирном характере Эдитта была не в восторге от моего выбора и не собиралась этого скрывать. Но перо громко скрипело по бумаге и наверняка уже записало все, а я даже не думала менять решения. Ну и пусть я действительно не знаю, на что подписываюсь! Пусть совершенно не интересуюсь некромантией и магией вообще… Милиан Бладерс легко не сдается!
Обошлось вничью.
Потом меня уговаривали, увещевали, пытались подкупить отменой наказания и даже рявкнули разок. Ничего не подействовало. В конце концов Эдитта махнула на меня рукой.
— Ладно, поступай как знаешь, — и, одарив долгим взглядом, предположила: — Но почему мне кажется, что кто-то просто хочет внимания и очень любит создавать проблемы?
И так ласково она это сказала, что мои щеки опалил румянец.
— Понятия не имею, — попытка напустить на себя невинный вид провалилась с треском.
— Иди уже, вредина, — похоже, она нуждалась в отдыхе от моего общества. — Так и быть, я что-нибудь придумаю с твоей некромантией. Но отчиму сообщу, он должен быть в курсе подобных вещей.
— Сообщите, — я чуть не просияла.
Выбравшись из-за стола, как и было велено, направилась к двери.
— Бедняга Маркус, — прозвучал за спиной вздох. — Поседеет он с тобой.
Настрой был боевой, но, когда вышла из кабинета, мне стало стыдно. Похоже, эта Эдитта нормальная тетка, не то что Тайс или мой отчим. И сын у нее ничего… Стоп, а это тут при чем? В общем, трепать нервы ректору не хотелось, но как иначе добраться до опекуна?
Но самооправдания в этот раз работали из рук вон плохо.
Поплутав немного по коридорам, я самостоятельно умудрилась отыскать не только место, где висело расписание, но и нужный кабинет. Пока дошла, как раз начался перерыв.
— Ну что? — едва увидев меня, сразу пристала с расспросами Кирель. — Зачем тебя Эдитта вызывала?
— Лучше начни с главного, — Летта все еще злилась на меня за утреннее происшествие, поэтому ее слова звучали едко. — Тебя наказали? И нас вместе с тобой?
Глаза девчонок стали испуганными. Да уж, не доверяют они мне…
— Нет, не наказали, — поспешила успокоить соседок. — Мы чай пили. С печеньем.
— Только не говори, что у Эдитты тоже к тебе особое отношение, — Летта сузила глаза и впилась в меня колким взглядом.
Колючка она и есть!
— Зачем вызывала-то хоть? — спросила более мягкая Кира.
— Профильную магию выбирать, — скрывать мне было нечего.
Они провели со мной уже почти сутки, так что расслабляться не спешили.
— И как? Выбрала? — напряженно уточнила Летта.
— Угу.
— Светлую магию, надеюсь? — опять она.
— Некромантию.
Над нашим столом ненадолго повисло молчание, а минуту спустя в меня попытались швырнуть конспектом.
— Вот зараза неугомонная! — взвыла рыжая бестия. — Нет, я ее точно однажды пристукну!
От расправы меня спасла начавшаяся лекция.
В этот раз речь шла о принципах целительства, и рассказывал о них немолодой уже мужчина в темно-зеленом халате поверх делового костюма. Я честно слушала и пыталась что-то понять. То, что все-таки понимала, даже записывала. Но особо не преуспела.
Пропущенная неделя сильно мешала. Придется вечером засесть за переписывание конспектов. Я пусть и не в восторге от места и своего нынешнего положения, но топтаться в отстающих не люблю.
К концу занятий голова просто пухла от новой и совершенно не понятной информации. Преподаватели меня пока не трогали, но ведь так не продлится вечно! Себя было жалко, очень. Так что, когда у нас образовался час свободного времени перед обедом, я аккуратно отделалась от девчонок. Надо побыть одной и успокоиться. Те не сопротивлялись, просто убедились, что я найду столовую и не забуду про время.
Почти час я просидела в саду. Хорошо хоть, студенткам разрешалось выходить, только огороженную территорию покидать было нельзя. Свежий воздух унял головную боль, но на душе было по-прежнему паршиво.
Похоже, я застряла тут надолго…
Как Пресинваль не понимает, что мне не прижиться в этой занюханной Академии?! Вообще невозможно. Я никогда не жила с кем-то в одной комнате, не терплю, если начинают командовать, ненавижу существовать по расписанию и привыкла делать то, что хочу, когда хочу и с кем мне заблагорассудится. О том, что все местные студентки мне не ровня, вообще молчу. А ведут себя так, будто это я им в подметки не гожусь! Меняться я не собираюсь. Чуда не произойдет. Да уж, похоже, ближайшие три месяца станут настоящей пыткой!
Прохладный ветерок не принес с собой подходящего решения. А свободное время истекало… Я встала и побрела в столовую, с тоской думая о предстоящей прогулке в оранжерею, танцах и целом вечере в компании домашних заданий. Дома бы я в это время гуляла по городу, ходила за покупками или пила чай в кондитерской, обдумывая, чем заняться вечером. Хорошие времена были!
По дороге решила заглянуть в уборную. Там есть зеркало, хочу убедиться, что глаза не покраснели от с трудом сдерживаемых слез и волосы в порядке.
Этим я и занималась, когда появилась Вита.
И нет бы ей тоже сосредоточиться на своих делах, но моя персона не оставила старосту равнодушной.
— Ты!.. — прошипела она и прожгла меня взглядом.
Ее отражение в зеркале перекосило от злости.
