— Во-первых, ты вряд ли когда-то любила кого-то, кроме себя, — видя мое замешательство, Трин решил объяснить свое поведение. — И нежной особой, которой двумя словами можно нанести душевную травму, точно не являешься. Во-вторых, глупо враждовать с человеком, который может быть тебе полезен.
Как интересно…
— А ты можешь?
— Но не безвозмездно.
Еще интереснее!
— Что с меня сейчас возьмешь? — я искренне удивилась. Понимаю еще, раньше, когда жила дома и ни в чем себе не отказывала. Но сейчас я почти пленница и бесправнее любой студентки в этой Академии…
— Позже, — он тряхнул головой, отчего блики пламени рассыпались по темным волосам, сделав некоторые пряди красновато-рыжими. — Когда достанешь всех и выберешься отсюда — а ты это сделаешь, я не сомневаюсь. Хочу, чтобы ты помогла мне перебраться в столицу и получить работу в любом учебном заведении там. Только назначение, самую простую работу. Дальше пробьюсь сам.
Заявление Трина меня слегка обескуражило, так что я засыпала его вопросами и на все получила ответы. В итоге сложилась относительно понятная картинка. Он из простой семьи, но умный, хваткий, еще и немного магией одарен. Для уроженца этих мест Трин и так сделал неплохую карьеру: поступил в магическое училище, окончил его с отличием, уговорил Эдитту взять его воспитателем в Академию. Долго уговаривал, но с задачей справился.
Потолок, дальше самому не пробиться. Оказывается, по нашим законам учиться в более престижных заведениях могут только аристократы и дети магов, Трин не относится ни к тем, ни к другим. И каковы бы ни были его знания, Эдитта отказалась доверить ему вести хотя бы самый простенький предмет. Даже помощником кого-нибудь из преподавателей не взяла, нашлись более достойные кандидаты.
Госпожа ректор, конечно, сказала, мол, молод еще, поработай пока воспитателем, там разберемся, но парень понял, что в родных краях, где все знают о его деревенском происхождении, головокружительная карьера ему не светит. И решил делать ноги.
А тут я. Только недальновидный идиот мог упустить такой шанс.
Уговор был на словах, без всяких клятв. Трин помогает мне, чем может, а я при возможности перевожу его в столицу. Одинаково не представляя себе, как возможно и то, и другое, я все-таки согласилась.
— Иди спать, — выдохнул с облегчением воспитатель.
— Конспекты… — попробовала заикнуться я.
— Я зачарую перо, оно за два вечера тебе все перепишет. Еще могу подсказать пару заклинаний, чтоб запоминалось лучше.
Полезность нового друга я все-таки недооценила…
На следующий вечер я опять засиделась. Обещанную пользу Трин вчера принес, и основную работу выполняло заговоренное перо. Тихий скрип убаюкивал. И прочесть информацию я еще на лекциях успела, все равно без пропущенного материала ничего не понимала. И сейчас, наблюдая, как перо выводит на бумаге ровные строчки, я потихоньку перебирала в голове полученные знания. Таковых было много. Заклинания, выведанные у Трина, тоже действовали.
Зря Эдитта с ним так, талантливый парень. Даже немного жаль, что ему приходится прозябать в провинции с ее старомодными порядками. Зато он меня понимает.
Звук пишущего пера и монотонные мысли навевали дремоту, и я, накинув на плечи шаль, выскользнула из общего зала и потихоньку пробралась в сад. Пожалуй, единственное место, которое мне нравилось в Академии. Тихо, только слабый ветерок шуршит между ветками деревьев и кустарников, в воздухе плывут цветочные ароматы, кое-где понатыканы скамейки с высокими спинками и бронзовыми завитками.
Я устроилась на одной из таких, сбросив туфли, забралась с ногами и запрокинула голову. Лицо тут же обдал порыв прохладного воздуха. По небу плыла большая, почти полная и ослепительно белая луна, где-то рядом трещала поздняя пташка.
Посидела немного, и на душе стало почти спокойно. Может, если бы я правда хотела стать светлой магиней, мне бы и понравилось в Академии имени этой их Шаяны Шагрисской.
Точно бы понравилось! Рано или поздно.
Но так… я понятия не имею, чего хочу, и не терплю, когда мне указывают. Тем более человек, который не имеет на это никакого морального права. Опомнился, когда воспитаннице стукнуло почти восемнадцать!
Гневные мысли прервал треск. Я вздрогнула. Перед глазами почему-то сразу выскочил образ синеглазого разбойника-мага. Как молнией ужаленная, подскочила с лавки, оглянулась — никого и ничего.
Фу ты, совсем с этими приключениями дерганая стала… А все Пресинваль виноват!
Тайс — не Трин, у нее после отбоя из комнаты ни ногой, так что нас в десять разогнали с первого этажа. Схлопотать очередное наказание я желанием не горела, поэтому тоже направилась к себе. А пока шла, то и дело то треск, то осторожные шаги слышала…
Ладно еще в саду и во дворе, но в особняке тоже! И в холле, и в общем зале, и в коридоре возле комнаты.
Нервы определенно пора лечить.
Девчонки почти сразу завалились по кроватям и мерно засопели, а я, чтобы не мешать, вместе с пером и конспектами ускользнула в ванную. Процесс надо было изредка контролировать, так что в ближайшие часа два сон мне не грозит.
Воспользоваться случаем и принять ванну, что ли? Когда живешь не одна, редко выпадает возможность поваляться в пенной водичке, чтобы при этом никто не мешал, не торопил и не пытался вломиться.
Я наполнила ванну, на цыпочках сходила в комнату за жасминовым маслом, шампунем и кое-какими притирками, шорох в темном углу проигнорировала, затем вернулась, закрыла за собой дверь, сбросила опостылевшую форму и окунулась в ароматную воду.
М-м-м… Чистое удовольствие!
Час пролежала, почти не шевелясь, лишь изредка добавляя горячей воды. Размышляла о девичьем: о столичных знакомых, Реруна вспомнила, Лекси. Теперь ее согласие на помолвку уже не казалось безумием. Вот вырвусь из заточения и тоже начну вести себя прилично.
Перо уже почти закончило, пришлось выплывать из мечтаний. Я блаженно потянулась, застонала и взялась за мочалку…
Но она явно была против.
Хм. Какая большая… и пушистая! Кажется, у меня не было такой.
Дальше все случилось очень быстро.
Мочалка дернулась в моей руке. Но я же упрямая, поэтому лишь сжала сильнее! Мысли словно выключили, действовала исключительно на инстинктах.
Столь беспардонное обращение с ее почему-то теплым и пушистым тельцем мочалке не понравилось. Она задергалась с двойным рвением, когда же это не помогло, раздалось гневное шипение, и в мою ладонь впились самые настоящие зубы.
Вот тут оцепенение спало, и я заорала.
Визг вышел такой, что, наверное, на другом конце страны услышали и вздрогнули.
Разжав пальцы, теперь уже я затрясла рукой, отчаянно пытаясь отделаться от зубастой мочалки. Но желтая паршивка, которая, кстати, в мокром виде на мочалку совсем не походила, сверкнула круглыми глазищами, оценила глубину и вцепилась в мою руку еще и лапками с коготками.
