– Не палите впустую! – выкрикнула Таня. – Смотрите на рикошеты и поднимайте огонь так, чтобы бить по головам!
Второй залп вышел лучше. Лис взял хороший прицел и прошелся двумя длинными пулеметными очередями по головам мутантов. Те падали, оставляя в воздухе небольшие облачка мелких кровавых брызг, похожие чем-то на разрывы зенитных снарядов. Неплохо получилось и у Тани, а Дарья с Варей заметно уступали им в эффективности, из-за чего потери в их секторах оказались несравнимо выше.
– Вы только патроны зря тратите! – прикрикнула на них Таня. – Лис, давай на два сектора, а вы отойдите!
– Есть! Варя, ленту подавай!
Девушка отбросила автомат и поспешила на помощь Лису. Но разделение толпы мутантов на два сектора обстановку улучшило мало. Хотя патроны и не тратились попусту, но в два ствола не получалось обеспечить нужную плотность огня. Мутанты убывали куда медленнее, чем хотелось бы, их оставалось больше сорока особей.
– Оставьте мне середину! – крикнула Дарья. – Бейте только по флангам!
Чтобы сделать свой замысел очевидным, Дарья выхватила шашку из ножен и шагнула вперед. Варя, поняв, что она задумала, схватила мачете и встала рядом. До наступающей орды оставалось не больше двухсот метров. У Тани заклинило автомат, и она схватила новый, сразу дав удачную очередь. У Лиса кончилась лента. На перезарядку времени не было, но имелся второй пулемет. Ставить его на турель времени тоже не оставалось, так что Лис принялся молотить с бедра, чуть приподняв ствол.
За оставшееся до прямого столкновения время им с Таней удалось выбить еще около двух десятков тварей, но остальные, преодолев оставшееся расстояние, втянув руки, хрипя и роняя слюну, бросились врукопашную. К счастью, Таня успела сменить магазин, перевела автомат на одиночный огонь и принялась бить тварей в упор, быстро переводя ствол с одного лица на другое. Лис спрыгнув с тележки, с короткой дистанции выкашивал тварей пулеметным огнем.
А Дарья, уже ничего не воспринимая вокруг, кроме напирающих на нее тел, пустила в ход острую, как бритва, шашку. Она рубила яростно, беспощадно, вкладывая в удары всю накопившуюся злость на тяготы путешествия, на пот, который до сих пор не удалось смыть, на голод, ставший уже привычным, на страх, на боль в изможденных мышцах, вкладывала в удары все испытанное отчаяние, всю тоску о потерянной маме… Но вкладывала она в них и надежду, что еще удастся испытать нечто такое, после чего и умереть не страшно. От каждого удара ее остро отточенной шашки в воздух вздымались брызги кровавых капель, словно она не тела рубила, а разбрасывала с клинка яркие ягоды клюквы. Те падали на асфальт и катились по пыльной поверхности, долго не превращаясь в лужицы.
А потом рубить стало некого. Дарья опустилась на корточки, боясь оглянуться, так как понимала, что хотя бы одного человека они потеряли в этой мясорубке. И она боялась подумать – кого именно. Но если выбирать… Нет, эти мысли прочь!
Она оглянулась, но все были живы, только все с ног до головы заляпаны кровью.
– Ни хрена себе! – оценила работу Таня, присаживаясь на край тележки. – Справились… Охренеть…
Варя уселась прямо в траву, вонзив мачете в землю.
– Мы с тобой вроде в тот город собирались, – напомнил Лис, хотя сам едва мог стоять на ногах. – Отдохнем немножко и двинемся. Потом еще по магазинам надо будет пройтись, тут до фига чего ценного.
Дарья легла на спину. Над ней плыли в небе редкие кучерявые облака.
Часть вторая
Другие сны
Глава 1
Мост, соединявший Европу и Азию, пересекли без проблем. К соленой воде мутанты относились без всякого фанатизма, предпочитая ей пресную, а потому ожидаемых с тварями проблем на морском берегу не оказалось. За спиной осталось две тысячи километров, преодоленных в основном по сухим и безлюдным донецким степям.
Тележки пришлось бросить после бури, когда разорвало один из кайтов, а запасных уже не осталось. Из-за этого решили оставить и все оружие, кроме шашки, лука и стрел. Отбиться от мутантов, если они нападут по пути, столь скудным арсеналом было невозможно. Хотя по большому счету в случае масштабного нападения шансов все равно не было. Усталость отняла не только силы, но и волю, а без нее ни о какой победе не могло быть и речи. Поэтому, чтобы попусту не нагружать всех бесполезным грузом, добавляя никому не нужной боли в их последние дни, Дарья приказала оставить лишь лук. Он много не весил, Таня готова была его на себе тащить, зато мог помочь добыть пропитание. Шашку же бросить, Дарье было просто жаль. Она ее несла на поясе сама и готова была это делать, пока не свалится замертво.
Жара нарастала, и хотя путники страдали от нее меньше, чем от усталости, Дарья вдруг подумала, что понимает птиц, которые не живут всю жизнь в райских теплых краях, а совершают тяжелые и опасные перелеты. Нет такого места, где всегда было бы хорошо. Райские острова – это не более чем миф, выдуманный насквозь промерзшими северянами. На райских островах тоже бушуют тайфуны, их заливают тропические ливни, над ними свистят ураганы. Райскими эти острова казались лишь досужим туристам старого времени, приехавшим ненадолго сменить обстановку и погреться, когда дома зима. А жители этих островов, с отвисшими от недоедания и рахита животами, так же очумели бы, наверное, попав в Сибирь, где не жарко, где рыбы столько, что она выпрыгивает из реки, а добыв одного лося, все племя может прокормиться неделю.
Хорошо там, где нас нет. Когда Дарья впервые прочла такое в книге, ей показалось, что фраза написана про нее. Мол, хорошо где-то там, за пределами Крепости, где женщины живут как в старом мире, наравне с мужчинами, а не только выступают в роли инкубаторов для их спермы. Но теперь она понимала, что просто однобоко смотрела на вещи. Исключительно со своей колокольни. Имелось в виду другое, имелась в виду, скорее всего, извечная человеческая тяга к перемене мест, а если шире смотреть, то к перемене состояний.
Чего бы ни достиг человек, оно рано или поздно, порадовав какое-то время, становится привычным и обыденным, в нем проявляются недостатки, которые со временем начинают бесить. И это касалось не только места, а вообще всего. Люди потому и не могут долго ощущать себя счастливыми.
Дарья подумала, что счастье образуется лишь на стыке двух разных состояний, и нигде больше. Само состояние, каким бы приятным или полезным оно ни было, радует лишь, когда наступает. А потом приедается, и хочется чего-то другого. Чаще того, чего еще никогда не было, чего ты еще не переживала ни разу. Но иногда, хоть и редко, хочется вернуться в уже пережитое состояние.
Вспомнились дни, когда беглецы выехали в сухие, но нежаркие причерноморские степи, где почти не было ни мутантов, ни диких. Вот туда бы вернуться. В то место и в то время. Вернуться и остаться там навсегда. Жаль, что мамы к тому времени уже не стало. Возникает вопрос – почему никто даже не подумал остаться там? Ведь всем, всем без исключения было там хорошо. И погони уже не было. Что погнало вперед? Ответ прост. Погнало всех вперед вечное, неизбывное желание перемен. Потому что всегда кажется, будто там, в будущем, ждет нечто лучшее, чем сейчас. И так всегда. Люди так рьяно стремятся к счастью, что почти всегда пролетают мимо него, не успев вовремя остановиться.
