– И вы от всего этого ушли? – поразилась Дарья. – Зачем? У нас, когда шел дождь, мутанты вылезали из болот тысячами и сразу брались штурмовать стены. По ним били из огнеметов, из ружей, из картечниц… Это кошмар. Всегда был риск, что твари прорвут оборону и ворвутся в крепость, опустошая все на своем пути. Каждый раз, когда небо затягивало тучами, мы погружались в пучину ужаса.
– Охренеть. А у нас тут тучи – большая редкость. Дней пять в году. Да и то, даже если дождь пойдет, мутанты через пустыню все равно не перли. Шестьдесят километров от Александрии через пески – для них слишком. Наши с ними сталкивались, только когда за чем-нибудь в город на буерах выбирались. За топливом, например, которого мы довольно много расходовали. А так, на самом поселение, мутанты не нападали ни разу. Дикие иногда пытались, но куда им против пушек, стреляющих шрапнелью, и буеров, разгоняющихся до шестидесяти километров в час.
– Наши скоростные тележки под кайтом и быстрее разгонялись, – похвасталась Дарья.
Денис не вызывал у нее и намека на тревогу. С ним так и хотелось пооткровенничать. В Крепости таких парней вообще не было, а тут, похоже, все такие или похожие. Открытые, улыбаются… Жизнь без боли была написана на их лицах. Пусть и короткая.
– Нам быстрее не надо, – Денис отмахнулся. – Зато у буеров грузоподъемность что надо. И воду можно везти, и собак, и людей. Настоящие сухопутные корабли.
Дарья представила яхты с белоснежными парусами, поставленные на колеса. Увидеть бы такое!
– Так что вас погнало оттуда? – недоуменно спросила она. – Это же рай, а не жизнь!
– Не нас… – Денис опустил глаза.
– Кира? – поразилась девушка.
– Да. Понимаешь, в нем очень сильно было одно качество. Самопожертвование. Когда перед ним вставал выбор, он всегда выбирал то решение, идя к которому, он мог пожертвовать собой ради других.
– Точно, как моя мама… Она тоже…
– И вот однажды, во время штурма аэропорта, где было полно топлива, мы нашли выжившего человека, потерпевшего крушение на воздушном шаре, – продолжил Денис.
– Ничего себе! – Дарья такого услышать не ожидала и подалась вперед от охватившего ее ощущения, что вот-вот будет раскрыта важная тайна.
Денис невольно остановил взгляд на вырезе ее сорочки, когда-то переделанной из платья. Девушка даже внимания на это не обратила, так увлеклась.
– Это был мужчина, – не спуская глаз с выреза, Денис понизил голос до глухого таинственного шепота. – Не парень, а именно мужчина. Возрастом около пятидесяти лет.
– Тоже иммунный, как Кир и мама? – Дарья уже и не пыталась сдержать эмоции, ощущая приближение чего-то такого, с чем еще никогда в жизни сталкиваться не приходилось.
– Вот и не угадала! – довольно ответил парень, заставив себя все же отвести взгляд от упругой девичьей груди. – Он прибыл прямиком с острова Готланд.
– Что?! – Дарья вскочила, придерживая шашку на боку, потом спохватилась и снова опустилась на корточки. – Ты видел живого человека с Готланда? Там действительно есть вакцина?
– Не только я. Все в поселении видели Хенрика. Он пришел в себя, рассказал про Готланд. Но его возраст, сама понимаешь, был лучшим доказательством его слов.
– Обалдеть… У меня ощущение, что я сплю… – призналась Дарья. – Честно говоря, для меня Готланд всегда был легендой. Мама в него верила, у нее были какие-то свои доказательства, пусть и не такие прямые, как у вас. Но живой человек… Оттуда…
– Ты про Готланд хоть с детства слышала. А из наших никто вообще не знал о его существовании. Это было как откровение. Всех это выбило из колеи.
– Представляю. К тому же для вас это еще важнее, чем для других.
– Почему? – не понял Деннис.
– Потому что вы жили в раю. У парней в Крепости мысли о мутации редко возникали, потому что доживали до нее только самые крутые командиры и девушки. Остальные гибли раньше, в стычках с мутантами и дикими.
– Наши тоже гибли. Но ты права, до мутации доживало больше половины наших парней. Благодаря Киру наша жизнь сделалась, почти как при старом времени. Сытая, спокойная. И лишь мутация висела над каждым, подобно злому року или божественной каре. И когда все узнали про Готланд, а Кир принципиально не хотел ничего скрывать, идея добраться до «стены Вильмана» овладела многими.
– До «стены Вильмана»? Почему «стена»? – удивилась Дарья.
– Хенрик всем показал фотографии. На них очередь из людей, желавших получить вакцину, стояла вдоль стены с внедренным в нее устройством. Понимаешь, вакцину нельзя вывезти с острова. Никак. Устройство, делающее укол, выполнено в виде модуля, весом сотни тонн, защищенного оболочками из бетона и стали, да еще вмурованное намертво. Ни взломать его, ни транспортировать ни у кого не получилось. К тому же попытки взлома выявили еще и наличие активной защиты.
– Но зачем? Зачем этому Вильману нужно было оставлять вакцину в таком неудобном виде, если он хотел спасти людей?
– Не хотел он никого спасти, – Денис махнул рукой. – В том и дело. Этот Вильман – ублюдок. Именно он создал вирус и выпустил его в мир. Именно на его совести миллиарды погибших и миллиарды мутантов, заселивших Землю. Но никого из нас тогда это не интересовало. Всех одолела эмоция, понимаешь? А эмоция чаще всего сильнее любых доводов разума. Всех, кроме Кира.
– Но ты же говорил вроде, что именно Кир покинул поселение.
– Да. Только он отправился не на Готланд.
Такого Дарья услышать точно не ожидала. Однако, кроме удивления, ее, словно молнией, ударила и другая мысль. Ведь она сама, зная о Готланде, тоже предпочла другой путь. Интуиция?
– Куда же тогда? – осторожно спросила она.
– Понимаешь, нас там так одолели эмоции, что мы упустили главное. Ну, не все мы, конечно. Кир не упустил и его ближайшие соратники тоже. Но основная масса поддалась идее получения вакцины любым способом и любой ценой. Люди реально были готовы топать пешком до Балтики, не имея, как ты верно подметила, ни малейшего представления, что именно ждет их в пути. Но не это главное. Никто из нас не сфокусировал внимание на том, почему сам Хенрик, с огромным риском для жизни покинул Готланд и отправился в неизвестность.
– Это вообще за гранью моего понимания, – призналась Дарья. – Мне трудно понять, зачем вы свое поселение покинули, если могли там жить с водой, едой, не рискуя подвергнуться нападению мутантов и имея возможность отразить любое нападение диких. А как понять человека, добровольно покинувшего Готланд, я вообще не понимаю. Мы рискуем своими короткими жизнями, да и то предпочли бы не делать этого. А он рискнул длинной жизнью, о которой мы можем только мечтать. Я правда не знаю, что его могло к этому подвигнуть.
– Долг перед видом, – коротко ответил Денис. – Готланд – это ловушка для трусов. Для таких трусов, как Рахим, который других подбил, и для таких трусов, кто пошел с ним, вроде меня.
