– И давайте говорить прямо, – продолжал Феррари. – Не пытайтесь устроить мне ловушку. Может, у вас это и получится, но ваш сын не проживет и пяти минут после того, как вы меня предадите. С этого часа за каждым его движением будут наблюдать. Если со мной что-нибудь случится, он тоже будет убит. Я не хочу, чтобы это звучало драматично. Но это точно. Вы играете со мной прямо, и я буду играть с вами так же. Могу я положиться на вас?
Итак, в этой простой ситуации О'Брайену необходимо было сделать выбор между жизнью сына и жизнью Вайнера.
– Да, – сказал он вдруг окрепшим голосом, – вы можете положиться на меня.
Конрад был не совсем прав, когда сказал Форесту, что Фрэнсис и Пит влюбились друг в друга.
Пит, несомненно, влюбился в нее. Его любовь была чем-то, чего он раньше никогда не испытывал, и она подействовала на него с огромной силой. Но он трезво понимал, что это чувство никогда не встретится со взаимностью. Он ни на минуту не сомневался в бесконечной власти Маурера. Пит был в живых уже восемь дней и считал это великой милостью. Но он твердо знал, что, возможно, ему осталось всего несколько дней жизни, и с каждым часом этот срок все уменьшался. Любовь доставила Питу еще больше горечи, так как он понимал, что то всего лишь мимолетный сон, в котором его воображение играет главную роль. Всякий раз, когда он ловил взгляд Фрэнсис, сидящей в окруженном оградой саду, в то время как он стоял у окна своей комнаты, у него в голове возникали живые сцены того, что они могли быть вместе, если бы только не было такого человека, как Маурер, делающего все эти мечты невозможными.
Пит был совершенно ошеломлен, когда Конрад сказал ему, что если он хочет, то может гулять вместе с Фрэнсис.
– Кажется, она думает, что вы спасли ей жизнь, – сказал Конрад, шагая по комнате, где находился Вайнер. – Она хочет поговорить с вами. Ну, у меня нет возражений. А у вас?
Глядя на тонкого, узкоплечего парнишку с серьезными глазами и серовато-синим родимым пятном на правой стороне лица, он вдруг подумал, что, видимо, именно такого человека и могла полюбить Фрэнсис.
В течение недели Конрад находился в охотничьем домике, видя Фрэнсис каждый день, и с каждым днем любовь к ней становилась все сильнее и сильнее. Она казалась ему теперь, особенно когда не грубила, полной противоположностью Дженни. Голос, глаза, движения рук выражали доброжелательность и взаимопонимание, к которым Конрад бессознательно стремился всю жизнь.
Дженни горько разочаровала его. Она брала все и ничего не отдавала взамен. Он любил ее достаточно сильно, но восставал против ее безрассудства, эгоизма и постоянных претензий.
Фрэнсис была совсем не такая, думал он. Жизненный опыт открыл ему глаза. Он хотел, чтобы все вернулось назад, проклиная себя за то, что уговорил Дженни выйти за него замуж. Его любовь к Фрэнсис была точно такой же горькой, как и у Пита, так как он знал, как и Пит, что эта любовь ничего не принесет. Только вместо Маурера на пути Конрада стояла Дженни.
Конрад ошибался, когда думал, что интерес Фрэнсис к Питу вызван любовью. В действительности же он был основан на сострадании. Фрэнсис не любила Пита, но ей было жаль его, а для девушки ее чувствительности жалость была сильным чувством, может быть, даже сильнее любви. Она знала, что он мог убить ее. У него было и оружие, и возможность. Ему приказали убить ее, и он рискнул своей жизнью, не выполнив приказа. Это произвело на нее громадное впечатление, а то, что ужасное пятно, изуродовавшее его лицо, должно быть, испортило многие его годы, заставляло стараться быть доброжелательной.
Когда они в полдень того же дня, после того как Конрад переговорил с Форестом, встретились в саду, Фрэнсис была очень добра и ласкова с Питом. Они разговаривали так, как разговаривают все молодые люди, встретившись впервые. Они были робки и нерешительны, отыскивая слова. Это была нелегкая встреча. Оба они остро ощущали присутствие охраны, патрулирующей в саду и неослабно наблюдавшей за Питом.
Пит болезненно старался скрывать свое пятно. Он сел справа от Фрэнсис и держал свое лицо так, чтобы ей не было видно родимого пятна. Когда он поворачивался, чтобы посмотреть на нее, он рукой инстинктивно прикрывал его. Фрэнсис же считала эту неловкость незначительной и, после того как они немного поговорили, вдруг сказала:
– Это пятно на вашей щеке называется навсус?
Он вздрогнул, и кровь бросилась ему в лицо. Его глаза, ставшие сразу гневными и злыми, старались найти хоть малейший намек на то, что она издевается над ним. Но в ее глазах он не нашел ничего, кроме доброжелательности. Она широко и дружески улыбнулась ему.
– Я хочу поговорить об этом, – сказала она мягко, – потому что оно так смущает вас, а этого не должно быть. Мне думается, что вы считаете, будто это шокирует меня, но это не так. Неужели вы думаете, что, разговаривая с вами, я его не вижу?
Пит посмотрел на нее и сразу же поверил, что она говорит искренне. Он подумал, что она сказала то, чего он до сих пор ни от кого не слышал, и никогда не думал, что услышит. Он был так тронут, что повернул голову, не сумев совладать со своими чувствами. Тут он почувствовал ее руку на своей.
– Я не хочу вас лишний раз расстраивать напоминанием, но разве ничего нет, что можно было бы сделать? Я читала как-то, что это вполне излечимо. Вы думали об этом?
– Да, я знаю, – ответил он, не глядя на нее. – Можно сделать операцию, но у меня такая кровь, что операция небезопасна… – Он повернулся к ней. – Но не будем говорить обо мне. Я никогда не встречал такой девушки, как вы. Вы настоящая, добрая, славная. – Он посмотрел на ее руку. – Вы не брезгуете прикасаться ко мне. Каким же дураком я был! Если бы я встретил вас раньше, я бы никогда не сделал того, что уже сделал. Лишь из-за того, как люди относились ко мне, я связался с бандой. – Он подвинулся ближе к ней. – Но не будем об этом. Мне нужно рассказать вам кое-что. Этот тип Конрад хочет, чтобы вы дали показания против Маурера. Только поймите одно. Все, что я вам говорю, правда. Я знаю. Не слушайте Конрада или какого-либо другого копа. Они не знают. Они только думают, что знают. Они думают, что вы видели Маурера в Тупике. Теперь слушайте. Я не хочу знать, видели вы его или нет. Одно лишь имеет значение: вы ни за что не должны признаваться, что видели его там, ни мне, ни Конраду, никому другому, даже отцу с матерью. Вы никогда не должны признаваться, что видели его, даже самой себе. Только тогда у вас останется шанс остаться в живых. Очень маленький шанс, но все же шанс. Поймите, если вы позволите Конраду убедить вас признаться – если вы вообще что-либо знаете, – тогда никакая сила в мире не сможет вас спасти!
Фрэнсис была немного потрясена таким пылом, но не испугана. Конрад объяснил ей, что добраться до нее невозможно, и она поверила, что необходимые предосторожности приняты.
– Я знаю, конечно, что не могу оставаться здесь вечно, – сказала она, – но пока я здесь, я в безопасности, так же как и вы.
Пит беспомощно посмотрел на нее.
– В безопасности? Здесь? Мы совсем не в безопасности! Вы думаете, что Маурер не сможет добраться до нас, если захочет? Сколько здесь охранников? Двадцать. Даже если бы их было хоть сто, они бы не остановили Маурера. Никто и никогда не оставался в живых, если он отдал приказ убить его! Никто! Вы не знаете этого типа. В тот момент, когда он потерпит неудачу, синдикат уничтожит его самого. Либо его жизнь, либо наша. Но его не будет.
