Доски не выглядели особо прочными. Денис ощупал их и решил, что сумеет их выбить, если иного выхода не останется. Оставалось осмотреть дверь, но по ту сторону что-то лязгнуло, и дружинник едва успел занять свое место. Он даже руки спрятал за спиной, словно до сих пор был связан.
Дверь открылась. В сарае все-таки было темновато, и вошедшие казались пленникам лишь фигурами без лиц. С полдюжины крепких широкоплечих мужчин, и каждый – с холодным оружием. Сабля ли, меч… А вот ни луков, ни чего-нибудь огнестрельного видно не было. Но раз пленники связаны, к чему перестраховки?
– Эти? – судя по голосу, спросивший был немолод. Наверняка старший в компании не только по возрасту, но и по положению. Кому допрашивать пленных, как не местному начальству?
– Они самые. Баба так Петрухе ногой двинула, что едва не всмятку…
Кто-то гоготнул. Не ему ведь досталось!
– С норовом, значит, – сделал вывод старший.
Компания приблизилась, и теперь даже при скверном освещении каждый обрел индивидуальные черты. Все бездоспешные, бородатые, большинство в возрасте двадцати с чем-то, главному – около шестидесяти. Нападения явно не ждут, и Денис успел прикинуть: не нарушить ли идиллию? Несколько ударов, выхватить у кого-нибудь из ножен меч, захватить в заложники главного…
Нет, рано. Раньше бы дружинник ввязался в бой, не задумываясь о последствиях, но общение с Михаилом его многому научило. Схватку следует начинать тогда, когда иного выбора не остается. Вдруг удастся превратить допрос в беседу? Для конфликта особых поводов нет. Пока еще возможно всякое. Как загасить столкновение, так и развить до полномасштабной войны. Если бы еще знать итог схватки в лесу! Что с остальными спутниками, с машинами, наконец, с нападавшими? И дернул же нечистый выбраться наружу!
– Зачем пожаловали, люди недобрые? – поинтересовался главарь. – Чего вам в Ногинске не сиделось?
– Мы не из Ногинска.
– Да? Откуда же? Больше ни у кого такой техники нет.
– Мы из Москвы. – Тайной это не являлось. Даже в худшем случае аборигены не сумеют проникнуть за Купол. А если и проникнут, то только на свою беду. К столичным опасностям они не привыкли, о многом понятия не имеют, и жить им до первой ловушки.
– Да? Так это, значит, еще хуже. Ничего хорошего оттуда еще не вылезало. Прав я, что люди вы недобрые. Или не люди? Людей-то там, наверное, уже и не осталось? Сплошные мутанты да чудовища.
– Людей в Москве хватает. А с мутантами и чудовищами мы боремся.
– Посылая их к нам, значит? С вашей техникой не трудно. Вот кому мы обязаны!
И не признаешься, что техники на самом деле почти нет. Уже не говоря о горючем, боеприпасах… Это монахи еще могут чувствовать себя богатыми, а в Кремле каждый автомат – величайшая ценность. Машин же, даже не бронированных, вообще нет.
– Никого мы никуда не посылаем. Если получается – уничтожаем. Бывает, что и они нас. У вас, кстати, тоже жуки-медведи бродят. Да, наверно, и не только они. И мы никогда не нападаем на тех людей, кто просто проезжает мимо. Вот всякие чудовища, как вы говорите, – дело иное.
– Мимо ли? – ехидно спросил главарь. – Мимо – когда едут стороной, а вы прете прямо к нам…
– Нам поговорить надо. Потом мы дальше поедем, – Денис все прикидывал, не лучше ли напасть и дальше беседовать с позиции силы? Однако Михаил не раз предупреждал: надо делать все миром и драться, лишь когда иного выхода не останется.
Монаха бы сюда! Уж он-то нашел бы нужные слова!
Денис не сомневался: компания к шайнам не относилась. Хотя Лина ведь тоже по рождению местная…
– А у нас с московскими выходцами разговор короткий. Будь то мутанты или звери всякие, – хохотнул один из молодых, и пара парней поддержали его смехом.
– Тихо! – главарь что-то обдумывал. – О чем, значит, поговорить хотите?
– Вы о шайнах что-нибудь слышали?
– О ком?
– О шайнах, – терпеливо повторил дружинник.
– Тоже из ваших, московских?
– Нет. Из ваших. Даже не из ваших, они пришли откуда-то с востока.
– Из Ногинска, что ли? – спросил кто-то из охранников. – Но они вроде так себя не называли.
– Цыц! – оборвал его главарь. – Если и пришли, то не к нам.
Денис невольно покосился на спутницу. Она-то первоначально говорила иное. Мол, уже половина Подмосковья захвачена, и скоро та же судьба ожидает оставшуюся половину. И кто из двоих врет?
– Сколько вас? – спросил главарь и повернулся к сопровождающим: – Факел принесите. Темновато здесь, значит.
Отвечать Денис пока не стал. Странный вопрос: словно для разговора надо обязательно знать число гостей. Вдруг аборигены замыслили недоброе? Да и с чего бы им добротой к пришлым воспылать? С другой стороны, наблюдали за разведчиками они долго, вполне могли посчитать. Как раз хватит пальцев на обеих руках, даже если иначе считать не умеют.
Но зачем им точная численность отряда?
Внезапно в сарай ворвался кто-то еще. Явно не посыльный – факела он не принес. Зато от порога воскликнул:
– Евграф, там эти!..
Михаил предпочел потратить четверть часа, но хоть что-то узнать о местных реалиях. Самое худшее – действовать вслепую.
Судя по краткиму рассказу пленника, никакие шайны здесь не появлялись. Ни в последние месяцы, ни, тем более, во времена более ранние. Получалось, Лина пришла из другого подмосковного района. Обогнули Купол в поисках щелки в сплошном поле, смогли неким неведомым способом пройти в районе Щелково… Когда девушка говорила, что захватили уже многое, она не уточняла, о каких землях идет речь. Вряд ли она что-то утаивала, скорее, просто не разбиралась в географии Подмосковья.
Военный и послевоенный периоды жизни местных в рассказах не нуждались. Многие города и деревни были уничтожены, население погибло по самым разнообразным причинам. Кто в военных действиях, кто позже – от радиации, болезней, голода. Но каковы бы ни были потери, кому-то удалось выжить. Разведчиков интересовал день сегодняшний.
Никаких хотя бы относительно крупных государств в окрестностях создано так и не было. Каждое поселение существовало само по себе, но кое-какие связи между ними имелись. В целом в окрестностях был мир, хотя случались и исключения. Однако действовали и табу. Например, ни при каких обстоятельствах нельзя было уничтожать урожай соседей. Наверное, сказывался предыдущий голод. Уровень радиации спал относительно недавно, и покинувшие убежища люди только сумели наладить хозяйство. Возделать поля, обустроить жилища, да еще при этом бороться с расплодившимися чудищами и прочими напастями. Поневоле приходилось огораживать поселения стенами. Да если бы только поселения! Работники за их пределами постоянно держали при себе оружие. Но против того же жука-медведя оно помогало редко.
Повседневный быт Михаила со спутниками почти не интересовал. Основная собственность повсюду считалась общей, в одиночку выжить стало невозможно, а всякие мелкие нюансы не так и важны. Где-то власть стала наследственной, где-то – выборной, где единоличной, где – сравнительно коллегиальной. Особой разницы в том Михаил тоже не видел. Каждый вправе жить по собственным законам, и вмешиваться в них посторонним не надо.
