– Слушайте, – подал голос Влад, – есть предложение – идемте встречать Новый год к моим родителям, мать с самого утра готовит новогодний стол.
Этого мама Соня вынести не могла – мысль о том, что ее дети уйдут к чужой женщине, которая будет их кормить, была для нее невыносима.
После минутного раздумья она гордо произнесла, не глядя на Петровича:
– Лично я буду готовить салат со спаржей, сыром и кедровыми орешками.
– А я медальоны, фаршированные бри с апельсиновым соусом, – объявил Петрович.
– Харчо по-мегрельски! – хрипло сказала мама Соня.
– Солянка по-грузински! – парировал Петрович.
– Рыбный тартар! – демонически расхохоталась мама Соня.
Петрович и бровью не повел:
– Черное ризотто с морепродуктами!
– Клафути с вишней!
– Десерт «Любимая женщина»!
Коварная мама Соня нанесла последний удар:
– Имей в виду, оливье я тебе не доверю!
Такова была ее изощренная месть! От этого удара Петрович зашатался, но все же устоял: «Как скажешь, Соня!»
– Если надо – я готов поехать в магазин за продуктами! – обрадовался Егор.
– Пройдемте! – процедила мама Соня Петровичу, указывая в сторону кухни.
Провожая их взглядом, Аня прошептала:
– Надо бы вынести из кухни все острые и колющие предметы… Так… на всякий случай. Впрочем, теперь уже поздно.
* * *
Ксения придирчиво оглядела себя в зеркало – это платье обязывало выпрямить спину, гордо поднять голову и поверить в свою исключительность и красоту. Она выпрямилась, как струна – будем учиться! Неожиданно зазвонил мобильный телефон. Увидев на экране высветившийся номер Кости, Ксения замерла. Костя, как очень уверенный в себе человек, звонил долго. «Наверное, хочет поздравить меня с Новым годом! – усмехнулась Ксения». Наконец телефон замолчал.
Она подошла к окну, выглянула в сад. Прошлый год уходил, до полуночи оставалось чуть больше часа. Обычно в Москве в это время, когда уже готов оливье, накрыт стол, она подходила к окну, чтобы остановить бег суетных мыслей хоть на мгновение и посмотреть, как падает снег. А сейчас за окном вместо снега – ночной сад с мерцающими фонарями. Вот странно! И где-то совсем рядом пальмы и море…
Дверь приоткрылась.
– Ксюша, пора спускаться в гостиную, – сказала Аня. – Ой, какое у тебя платье, отпад!
…В дверях гостиной она столкнулась с Петровичем, который подтвердил, что ей необычайно идет это платье, и церемонно поцеловал руку. Ему, конечно, уже давно указали на допущенную им оплошность, теперь он знал, что невеста Егора – Леля, но после той утренней сцены с цветами между ним и Ксенией установились какие-то особенные отношения, Петрович часто подбадривал ее улыбкой, взглядом и говорил искренние, небанальные комплименты.
Войдя в гостиную, Ксения обомлела – в центре празднично украшенного стола на огромном блюде красовалась живописная композиция немыслимой красоты, состоявшая из нежных лилий, прекрасных роз, великолепных орхидей, огненных маков. Оказалось, что это диво дивное соорудил Петрович. Ксения слышала раньше про кулинарный карвинг (искусство вырезания и гравировки на овощах и фруктах), но видеть это великолепие наяву ей до сих пор не доводилось. Рукотворное цветочное чудо вызвало у всех восхищение, лишь мама Соня пренебрежительно хмыкнула – мол, только и всего? На самом деле, нужно было сильно обижаться на Петровича, чтобы не оценить этот безусловный шедевр!
Мама Соня с Петровичем гордо водружали на стол изысканные блюда, над приготовлением которых оба трудились до самого вечера. Особую гордость Петровича составляли вина, которые он привез с собой; он пояснил, что хранил их для особого случая.
Елка светилась огнями, горел камин. На время новогодней ночи между мамой Соней и Петровичем было объявлено негласное перемирие; она стоически смолчала даже, когда Петрович провозгласил тост за любовь, выразительно глядя на нее. Незадолго до полуночи пришел Влад Никитский и сел за стол вместе со всеми. В ближайшие полчаса присутствующим предстояло определить, кто же победил в великой кулинарной битве.
– …В этом бою нет проигравших, – выдохнул Егор, доедая кусочек вишневого клафути.
Ксения с Аней поспешили с ним согласиться – все было необыкновенно вкусно, и выбрать победителя не представлялось возможным.
– Победила дружба! – сказала Леля. – И в моем случае – скорый, неминуемый целлюлит.
Московские куранты возвестили начало Нового года. Ксения вздохнула: Москва была далеко… И прошлый год теперь уже далеко. И, кажется, прошлая жизнь. «Это самый странный Новый год в моей биографии, – подумала Ксения. – Но при этом у меня ощущение, что я дома. Среди родных, любимых людей».
В разгар застолья она вышла на веранду – прочитать эсэмэс, которое прислал ей Костя. «Ксения, почему ты не отвечаешь на мои звонки? Это глупо. Я хотел поздравить тебя с Новым годом. Хочешь, я завтра приеду за тобой?» Нет, Костя, не хочу. Не надо приезжать. И поздравлять меня с Новым годом тоже не надо. И вообще… Пусть все остается, как есть… Кроме одного, что необходимо исправить в Новом году. Волнуясь, она набрала телефонный номер родителей.
Раньше, когда Ксения мысленно представляла разговор с мамой, ей казалось, что для него непременно нужно придумать глубокие, правильные фразы, но в действительности оказалось, что достаточно нескольких простых, выстраданных слов: «Здравствуй, мама! С Новым годом, я очень соскучилась!» И после того, что она услышала в ответ – стало так хорошо и легко, словно ей прямо сейчас вернули и паспорт, и деньги, и вручили билет в Москву с открытой датой. «Мама, я сейчас в отъезде, но скоро вернусь, старый Новый год мы будем встречать вместе. Я очень люблю вас с папой!»
Ксения вышла в сад и, запрокинув голову, смотрела на звезды. Из дома вышли все остальные. Егор устроил грандиозный фейерверк, который понравился всем, кроме Мальчика.
После фейерверка вернулись на веранду. Аня попросила Егора сходить за гитарой. Он долго отнекивался, потом все-таки принес гитару и подыграл маме Соне с Аней, когда они запели. У обеих оказались красивые голоса, у мамы Сони – низкий, сильный, глубокий, у Ани – высокий, нежный, очень мелодичный.
Они пели так слаженно и душевно, что Ксения расчувствовалась, а когда затянули «Грузинскую песню» Окуджавы, у нее на глазах выступили слезы. В правильных, звучавших из самого сердца словах было столько любви и светлой радости, что у нее возникло чувство, будто она всегда знала и любила этих людей. Два женских голоса проникновенно пели, а на ступенях веранды чинно расположились полосатые коты и, казалось, внимали пению.
«И друзей созову, на любовь свое сердце настрою, а иначе, зачем на земле этой вечной живу?»
Часть 3
Море было большое
Глава 11
Утром, проснувшись, Ксения прислушалась – в доме было тихо, все отсыпались после праздника, закончившегося лишь с рассветом. Она решила прогуляться и отправилась в бухту.
