Пип пустилась в пляс, колокольчики на ее одежде весело позвякивали. Вокруг нее другие «Древопуты» занялись привычным делом, жонглируя и разыгрывая пантомиму. Растерявшись, Гальф несколько секунд просто тупо смотрел на них.
– Делайте же что-нибудь! – прошипела Пип, выделывая коленца.
Выйдя из задумчивости, Гальф развел руки и вприпрыжку пустился по залу. Гости зашумели – им явно нравилось, что существо из легенд ожило на их глазах. Оказавшись у королевского стола, он повел плечами так, что они выскочили из суставов. Сейчас он покажет какой-нибудь поразительный номер – из тех, что всегда заставляли публику ахать.
Нет. Он остановился. Ничто не выдаст его так быстро, как один из его обычных трюков. Гальф завертелся волчком, позволив костям вернуться туда, где им и положено быть, и начал делать сальто назад. Тяжелый костюм мешал, но тело, легкое и жилистое, справлялось – сил хватало.
– Быстрее! Быстрее! – заорал король, лупя кулаком по столу.
Гальф подчинился, истекая потом и выжимая из своих конечностей все, на что они были способны. Каждый раз, когда он становился на ноги, ему казалось, что еда едва не вываливается изо рта Брутана, а на плаще появляются все новые пятна от вина. Снующие вокруг слуги гнули спины ниже и ниже, от страха не смея поднять глаз.
«Держу пари, никто о нем не пожалеет, – подумал Гальф. – Для Торонии хуже не будет, если вместо него на трон сядет Нинус».
Продолжая развлекать зрителей, Гальф приметил высокую фигуру, занявшую позицию рядом с помостом, на котором стояли троны. Это был капитан Оссилиус, он пристально оглядывал зал острым взором. За ним по стойке смирно стояло целое войско легионеров в сверкающих бронзовых доспехах. В зал вошли другие солдаты, цепью растянувшись вдоль стен.
Один из легионеров был заметно ниже других. Его шлем почти целиком закрывал лицо – открытым оставался только бледный, лишенный растительности подбородок.
Нинус.
Вот-вот – и пора действовать.
Музыканты перешли на мощное крещендо. Гальф ускорил темп и вместо сальто принялся ходить колесом на одном месте. Красная шкура хлопала его по ногам, медные когти звенели, как мечи. Толпа улюлюкала и аплодировала.
С финальным грохотом барабанов музыка оборвалась. Под одобрительные возгласы «Древопуты» выстроились в ряд и поклонились королю. До Гальфа с трудом дошло, что их выступление подошло к концу. Все это время он словно находился в своем собственном мире.
В обеденном зале установилась тишина. Через прорези Гальф видел, что Оссилиус смотрит прямо на него. Медленно и едва уловимо капитан качнул головой.
После акробатических трюков сердце Гальфа так и колотилось. Теперь оно и вовсе зашлось в бешеной скачке. Пот хлынул по лицу, заливая глаза. Как в тумане, он ступил на помост.
Вот он, Брутан.
Его громкий смех, его отвратительное дыхание. Лицо короля казалось красным пятном.
Порывшись внутри костюма, Гальф вытащил медную корону. Он поднял руки в перчатках над головой, медленно чертя в воздухе круг. Гости аплодировали, король хохотал.
– Король Брутан! – воскликнул Гальф. Его больше не заботило, что кто-то может узнать его голос. – Мало быть королем Торонии.
Через пелену пота Гальф видел, как король сдвинул брови, нахмурился, и на его лице появилась жестокая гримаса.
– Что ты сказал? – злобно загрохотал Брутан.
– Я говорю, что вы король веселья! – прокричал Гальф, танцуя вокруг стола и приближаясь к трону. Сейчас корона висела прямо над головой короля.
Брутан посмотрел вверх. Зрение Гальфа наконец прояснилось, и их глаза встретились.
– И я так считаю! – вскричал Брутан, ерзая на троне, как маленький мальчик в ожидании подарка.
Трясущимися руками Гальф водрузил корону на его голову.
Толпа взорвалась. Акробат отступил. Шум не смолкал, но никто не шелохнулся.
Гальф посмотрел на капитана Оссилиуса. Что случилось? Сигнал был подан – легионеры должны были обнажить оружие и арестовать короля. Разве не так было задумано? Почему же ничего не происходит?
Что он сделал не так?
Вдруг раздался задушенный хрип. Брутан обхватил голову руками, вцепился в горло руками. Глаза вылезли из орбит. Лицо из красного сделалось фиолетовым, на висках вздулись толстые жилы. Язык, ставший огромным, вывалился изо рта и раздувался, как шар.
Восторженный шум затих. Люди начали кричать. Слуги и придворные бросились к трону, некоторые карабкались через стол, пытаясь быстрее оказаться рядом с королем.
В ужасе Гальф резко шагнул назад.
Ему показалось, что костюм стал вдвое тяжелее, а пот, выступивший на теле, – совсем скользким. Что-то пошло не так.
Капитан Оссилиус прорычал команду, и легионеры пришли в движение, быстро и ловко распределились по залу, сдерживая толпу и перекрывая выходы.
У губ Брутана вскипала пена. Он молотил руками по воздуху, отбрасывая слуг, которые пытались удержать его.
Там, где медный обруч коснулся его головы, пузырилась плоть, как если бы корону опустили в огонь, прежде чем Гальф надел ее на короля.
В огонь или… в яд.
Гальф сорвал перчатки и отшвырнул их. Свернувшись спиралью, они легли на залитый вином пол, как мертвые змеи. Внезапно он понял, почему Нинус так на них настаивал. Как только акробат это осознал, Брутан выпрямился на троне, а его опухший рот распахнулся в безмолвном крике. Растерянные и убитые горем слуги шарахнулись в сторону.
Королева Магритт медленно встала и взяла своего мужа за трясущуюся руку.
– Да, мой дорогой, – сказала она мягко, но в голосе ее звучала угроза. – Пришло время оставить трон навсегда. Но не волнуйтесь. Кое-то готов занять ваше место.
Рядом с ней возник Нинус. Он снял свой шлем. Его бледное лицо искажала гримаса, которая, как предположил Гальф, должна была представлять собою улыбку. Но больше она походила на холодный безумный оскал скелета.
Гальф снова взглянул на перчатки, валявшиеся на полу. Вот что задумала королева с самого начала. И Нинус, его друг, тоже об этом знал. Все, что он говорил о милосердии к отцу, о замке, в котором тот доживет остаток дней…
Все это ложь.
Лиммони была права.
С последним мучительным вздохом король Брутан рухнул замертво поперек стола. Отравленная корона скатилась с его головы и упала на пол. Закрутилась волчком, позвякивая, как монета, и вертелась, казалось, целую вечность, пока наконец не остановилась. Снова наступила тишина, все оцепенели.
Только в голове Гальфа громом грохотала одна-единственная мысль.
Я убил короля.
Глава 11
Рот Гальфа пересох. Его сердце содрогалось, словно гнало по венам горячий песок. В ушах волком завывал ветер. Он и раньше, бывало, испытывал страх, но ничего похожего ему чувствовать не доводилось. Казалось все его тело – нет, все существо – съежилось до предела.
