— Джулия на тебя плохо влияет!
Вот после такого заявления я, честно говоря, слегка опешила. Да и Арчи изрядно растерялся после слов моей матери. Потому что как-то не укладывалось в голове, каким образом добродетельная до зубовного скрежета Беннет, которая, прости Создатель, девственницей замуж выходила, любящая жена и мать могла на кого-то плохо влиять. Да ее по нынешним временам надо к лику святых причислять при жизни.
— Пока ты не начала с ней общаться, то более здраво смотрела на вещи.
Более здраво… Циничней я смотрела на вещи, циничней. Надо все называть своими именами. Раньше бы и за Кана пошла, да и могла, наверное, сама его напоить, чтобы забеременеть. А что? Маневр вполне популярный и часто применяемый. Я многих знала, кто именно так обеспечил себе семейное счастье. Или несчастье, как посмотреть.
— Лиллен, нельзя быть такой идеалисткой! — почти что в отчаянии воскликнула мать. — Что за детство в твоем-то возрасте?.. Ну не дождешься уже ты принца! К таким, как ты, они не заглядывают. От Джулии твоей за несколько миль благопристойностью несет. И характер у нее покладистый. Вот и поймала себе идеального мужа. А твой-то норов никуда не денется и с каждым годом будет становиться только хуже.
— Миссис Адамс, давайте в коридоре поговорим, — как всегда, бросился мне на выручку Арчи.
Мама вздохнула и позволила себя увести, недовольно глянув на меня напоследок.
Мама… Ну как ей объяснить, что не жду я уже принца. Да и не принца. Никого не жду. Только вот ребенка. Потому что те, с кем я бы хотела провести жизнь, на меня не смотрят, а кому интересна я сама, мне на дух не нужны.
Почему-то меня даже неизвестный убийца теперь не так пугал, как попытки родной матери выдать меня замуж за Кан Му Ёна. Хотя если смотреть здраво, то уж скорее это Кану должно быть страшно от одной мысли, что я стану его законной супругой. Могу ведь и подушкой ночью удавить… Или в суп чего подсыпать. Останусь молодой счастливой вдовой…
Но откуда же только убийца узнал о моей беременности? Вот в чем вопрос. Либо на работе, либо от Кана… Но вряд ли миз Коллинз или даже Вайолет стали бы разносить слухи. Начальнице это просто незачем делать, она сплетнями не занимается, ей не по чину, а Ви… Ви просто мало с кем общается в офисе. Ее не особо любят на работе. Да и меня она слегка побаивается, поэтому и язык придерживает. Но вот с кем мог поделиться новостью о своем будущем отцовстве Кан Му Ён? Ну помимо матери, разумеется…
Вынуждена была признать, что об отце своего ребенка я не знала практически ничего. Точнее, знала не больше, чем любой другой человек в мире, который когда-то натыкался на его фото в Сети, его сериалы и его паршивые песни. Даже предположить не удавалось, с кем Кан откровенничает и с кем он вообще общается… Придется восстанавливать этот пробел. И искать виновника моих злоключений.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В конечном итоге я сама ближе к вечеру отправилась навестить человека, который напрочь испортил мне последние несколько дней. Чувствовала себя при этом круглой дурой. Позади ненавязчиво шел молодой мужчина в непритязательной одежде, который даже не привлек бы к себе особого внимания, если бы к тому времени коридоры больницы не были почти что пустыми. Насчет охраны Дэниэлс ни капли не шутил. Ко мне даже медсестры попасть без обыска теперь не могли. Воплей было каждый раз на полбольницы… Полицейские норовили обыскать каждую более-менее симпатичную медсестру. И делали это со всем возможным тщанием.
В идиотской больничной пижаме и тапочках на босу ногу я казалась себе коровой. Причем неуклюжей и некрасивой коровой. Еще и макияж мне кто-то заботливо смыл… Наверняка мама. Она вечно с собой влажные салфетки таскает. Хотя, может, оно и к лучшему. Это только в сериалах героини чинно лежат на подушке, поражая идеально нанесенным тональным кремом и аккуратно подведенными глазами. В жизни это все радостно оказывается на наволочке, частично размазываясь по щекам. То еще зрелище.
Но если бы на мне была хотя бы помада, то я бы себя наверняка спокойней чувствовала…
В палату Кана меня долго не пускала стоящая на страже медсестра. В ее глазах горел фанатизм поклонницы, а в руках она почему-то держала пустой одноразовый шприц. Явно уже использованный. То ли как оружие, то ли как реликвию. Скорее всего, игла этого шприца побывала в священной заднице Кан Му Ёна и тем самым приобрела свойства настоящей святыни.
Препиралась я с девицей в белом халате минут пять, пока в коридор не выглянул сам Кан, который и впустил меня внутрь, заодно отогнав от своей палаты медсестру. На шприц иностранец глядел почти что с ужасом, так что сразу становилось ясно: свои уколы он уже получил. А рука у его поклонницы оказалась не так чтобы и легкой.
— Зачем явилась? Добить? — тоскливо спросил меня «производитель», забираясь на кровать.
М-да… Если начиналось все с официального «вы», то теперь общались мы уже совершенно запросто. Но после всего, что нам пришлось пережить по вине друг друга, как-то не до правил этикета.
Я с ногами забралась в кресло. Тапочки не такая уж теплая обувь, и стопы мерзли.
Кан вздохнул и бросил мне свое одеяло, в которое я тут же замоталась.
— Хотела бы добить… Но твоя мать первая в очереди, — мрачно ответила я, морщась от чужого запаха. Одеяло напрочь пропахло Кан Му Ёном. Нет, не воняло… К сожалению. Воняло бы — было бы, наверное, даже легче. Просто запах мужского тела. Причем чужой, совершенно незнакомый и поэтому казавшийся неприятным и вызывающим тревогу.
А ведь именно запахи я запоминала лучше всего… Даже если бы я действительно в тот злополучный вечер качественно напилась, то, почувствовав запах Кана сейчас, должна была хоть что-то припомнить. Но в воспоминаниях не обнаруживалось вообще ничего.
Качественно же память отшибло. Я же с ним в одной постели несколько часов провела… Разве что совсем бревном лежала без сознания… Тогда все-таки изнасиловал… Но, если задуматься, то к чему такие сложности? Он же мировая звезда. Если не каждая первая прыгнет к нему в постель по первому зову, то каждая вторая — точно. Даже если мой отказ его действительно сильно задел, то разве это повод подставлять себя под статью? И чересчур активно он действует, вернувшись в Айнвар… Если рыльце в пушку, то не благоразумней было бы отсиживаться в Корё и не отсвечивать рядом со мной вообще? К чему этот острый приступ отцовского инстинкта на пустом месте?
— Мама… умеет иногда выводить из себя, — усмехнулся Кан, зябко передернув плечами. Потеря одеяла была для него явно чувствительной. — Но ты привыкнешь. Она действительно хороший человек. Временами, правда, слегка властная, но хорошая и любящая.
— Мне показалось, ты тоже был не в восторге от ее инициативы, — нахмурилась я, понимая, что, кажется, в войне за независимость осталась без предполагаемого союзника. Что бы ни творилось в голове Кан Му Ёна изначально, сейчас он перешел полностью на сторону своей чертовой мамаши.
Кан с улыбкой покачал головой.
