Не дождется. Кто же добровольно отказывается от настолько богатого мужа? Да и кто еще будет любить мою дочку настолько сильно?
Я верила за нас двоих. И упорно сражалась и с его хандрой, и с его увечьем. Хотя морально была готова и к тому, что он действительно обречен на инвалидное кресло. Как будто это что-то для меня меняло. Некрасивый. Нелюбимый. Нежданный. Но мой. Тот, кому я верю, как себе. Тот, который готов на все ради моего ребенка и ради меня.
— Девочка моя, ты твердо уверена? — зачем-то уточнила моя мама, для которой калека-зять слегка растерял привлекательность. Хотя она и прекрасно знала, что я не меняю принятых решений. Особенно если считаю их правильными. В этом своем решении я ни капли не сомневалась. Ни капли.
— Конечно, мама, я уверена, — кивнула я, беря себя в руки. Я должна была улыбаться у алтаря, чтобы ни одна собака не могла тявкнуть, будто я выхожу за Кана только ради денег. Нет, ради денег — тоже. Но если бы я искала толстый кошелек, уже двадцать раз бы успела выйти замуж и вернуться обратно.
И еще нельзя, чтобы Му Ён решил, будто я выхожу за него из жалости. Это может его добить.
Дочка одобрительно пнула по почке. Это явно не в папашу. Это уже в меня.
К алтарю я шла с гордо поднятой головой, выставив живот вперед. Если нельзя спрятать, то пусть смотрят. Смотрят и вешаются от зависти. Потому что мы с моим косоглазым задохликом будем счастливы вопреки всему.
Кан Му Ён держался стоически в своем кресле, но я видела, что делает он это из последних сил.
Поймала его взгляд и улыбнулась. Плевать на всех и все. Мы прорвемся.
И получила в ответ такую же улыбку. Счастливую.
Ну и плевать, что не получилось большой любви, а свадьбу свою я буду вспоминать как самое идиотское событие в жизни.
Можно быть счастливой, и не встретив свою великую любовь. В конце концов, если бы ее получали все, то не появилось бы столько сказок.
Спустя три месяца
Я лежала на кровати, смотрела в потолок и пыталась понять, каким образом Беннет решилась завести троих, причем уже после того, как родила своего спиногрыза. Процесс появления на свет новой жизни определенно не вдохновлял на повторение опыта. Пускай теперь и на сердце теплело только от того, что родное чадо лежит под боком… Ну да, это гораздо лучше, чем когда то же чадо отплясывает чечетку на внутренностях…
Ю Ри… Мы уже давно решили, что дочку будут звать Кан Ю Ри. Точнее, Кан решил, а я ему это милостиво позволила, как и обещала. Маленькая папина копия, пусть пока и еще более страшненькая… но это моя дочка, наша дочка. Самое большое чудо на земле.
— Надеюсь, ты вырастешь красавицей. И будешь счастливей своей непутевой матери, — тихо шепнула я спящему ребенку. Потом подумала и добавила: — Еще счастливей.
Дверь в палату открылась, и я увидела Му Ёна. Уже с тростью, а не на костылях. Это он пообещал мне на свадьбе. И вот — обещание выполнил. Как и всегда. И держался на ногах муж уже вполне уверенно. Так, глядишь, скоро опять будет бегать и танцевать. И приносить в семью деньги. А это тоже очень весомый плюс.
— Покажи мне! — практически взмолился он.
Я чуть приподняла Ю Ри. Та тут же недовольно вякнула, оказавшись оторванной от материнского тела.
— Она такое чудо, — прошептал с благоговением муж и похромал в мою сторону.
В глазах Кана был один только незамутненный восторг и никакого намека на мыслительную деятельность. Столько радости от рождения ребенка нечасто можно увидеть.
— Можно мне… подержать? — неожиданно робко попросил мужчина, нерешительно протягивая руки к нашей кнопке.
С подозрением посмотрела на колченогого родителя. Ему бы себя удержать, куда там ребенка. Но не отказывать же человеку в радости? Как-никак над созданием Ю Ри он в свое время честно потрудился, выложился, можно сказать, по полной.
— Сядь лучше, — недовольно буркнула я. — А то еще уронишь ребенка. Учти, второго я рожать не собираюсь. Поэтому не угробь.
Как мне показалось, ошалевший от восторга Кан услышал только первую часть фразы. Про сесть. И тут же доволок стул к моей кровати. Когда Му Ён устроился как следует, я торжественно вручила ему самую большую драгоценность на земле. Дочь.
Взгляд у мужа стал совсем расфокусированным. Одурел от радости…
— Мужчина, если не вернете ребенка, я заявлю о похищении! — недовольно буркнула я. — Отдай мне Ю Ри, я на нее еще сама не насмотрелась!
Му Ён недовольно посмотрел на меня, прижимая к себе нашу кнопку. Та пискнула, но как по мне, так скорее довольно. Ребенок уже с первых дней жизни любил внимание к своей персоне.
— Лиллен, не будь жадной! Она была с тобой все девять месяцев! А я вижу ее впервые!
— Нашел что сравнивать!
Наверное, я бы заставила его вернуть мне дочку… Если бы в палату не вломился радостный табор моих друзей. Хорошо хотя бы не в полном составе. Зато с довеском в виде спиногрыза. Беннет не выпускала ребенка из поля видимости ни на секунду.
— Ой, какая лапочка! — восторженно заверещали девочки, увидев мою кроху.
Сора тут же был сгружен ко мне, и все принялись сюсюкать с Ю Ри.
— Верните ребенка! — возмутилась я подобной наглостью.
— Я тебе своего одолжила пока! — весело отозвалась Джули, покачивая на руках кнопку.
— Ы? — растерялся от такой резкой смены приоритетов Сора, непонимающе глядя на меня.
Я только вздохнула. Сил вставать и отстаивать материнские права у меня не было.
— Мотай на ус, спиногрыз. Новая игрушка всегда интересней старой, — сказала я. — Понял меня?
Отпрыск Ватанабэ глядел на меня с пугающей серьезностью, которую не часто встретишь и у взрослых.
— Дя! — торжественно изрек мальчик, важно надув щеки.
— Ты уж присмотри за моей кнопкой. А то если она пошла характером в папочку, то все плохо, — с улыбкой попросила я карапуза. Потом добавила: — А если в меня — то еще хуже. Но ты-то у нас мужчина обстоятельный. Ты не дашь ей пропасть. Ну так как? Присмотришь?
С минуту ребенок молчал. Думаю, усваивал новую информацию. А потом выдал:
— Дя!
