Парень вскинул пистолет. Мецгер вытащил свой и прострелил ему запястье, а затем и бицепс той же руки. «Хеклер и Кох» с грохотом покатился по полу. Пришелец зажимал другой рукой кровоточащую рану, зрачки его сузились от боли.
— О'кей, удивил, — прошипел мужчина. — Вот только зря ты меня не убил, пока был шанс.
Мецгер усмехнулся, продолжая сочувственно взирать на свою жертву.
— Почему это?
— Потому, что одно преимущество уже потерял. Я тебя узнал. Ты Эрих Мецгер.
— Стало быть, теперь у тебя преимущество. Потому как я не имею чести знать, кто ты такой.
— Боб Макинтайр. И, друг мой, ты скоро пожалеешь, что узнал это имя, — с этими словами Боб левой рукой потянулся за снайперской винтовкой.
Мецгер выстрелил дважды, пули с глухим чмоканьем вонзались в плоть. Он прострелил Бобу обе коленные чашечки. Боб рухнул на пол, испустив стон, потом перекатился на бок, скорчился от невыносимой боли. Лицо блестело от холодного пота.
Он борется с болью. Крепкий, однако, орешек, этот парень.
— Ты был прав, сказав, что я упустил шанс прикончить тебя. — Глаза Мецгера отливали ледяным блеском. — Поверь, на свете не так много вещей, способных доставить мне такое удовольствие, как убить ирландца. Но с чего это ты вообразил, что это был мой последний шанс, а?..
Зрачки дико расширенных глаз Боба сузились еще больше. Он застонал, потом спросил:
— Любишь поиграть в игры, верно?
— Ja, — весело подмигнул ему Мецгер. — И знаешь, почему? Потому, что я всегда выигрываю.
Глава 37
Потомак
17.34
Габриэль Битонти поджидал Рыцаря на крыльце дома. Несмотря на почтенный возраст, лицо у доктора из Ватикана было какое-то по-младенчески пухлое и розовощекое, обрамленное венчиком темных вьющихся волос. Костюм скромный, но пошит отлично.
— Как Папа? — осведомился Рыцарь.
— Его Святейшество в добром здравии. Спасибо, что спросили.
Проходя через застекленный атриум, Битонти любовался панорамным видом на заснеженные луга и леса. Рыцарь пригласил его зайти в библиотеку.
— Хорошо, что вы прибыли без промедления, — заметил он, опускаясь в плетеное кресло-качалку. — У меня новости, которые, надеюсь, порадуют Папу. Скоро в моих руках окажется Радикс.
— Но как такое возможно? — Битонти всем телом подался вперед. — Радикс исчез много веков назад.
— А теперь найден.
Обдумывая услышанное, доктор откинулся на спинку кресла.
— Если все обстоит именно так, я должен осмотреть эту реликвию прежде, чем ее увидит Папа.
— Разумеется, — ответил Рыцарь и стал набивать трубку табаком. — Именно за этим я вас сюда и пригласил. У вас репутация скептика.
— Что верно, то верно. Я изучал и исследовал сотни так называемых чудес и разоблачал их. Приступал к каждому такому исследованию как пессимист и молился о том, чтоб, завершив его, стать оптимистом. Но случалось это, увы, не часто.
— Вы настоящий эксперт по этим вопросам. Можно сказать, мирового уровня, — заметил Рыцарь, раскуривая трубку.
Он уже давно восхищался работой Битонти, связанной с изучением чудес медицины и целительных реликвий. Будучи консультантом при папском институте археологии христианства, Битонти исследовал некоторые из величайших христианских реликвий, обладающих целительной силой, таких, как, к примеру, Спас Нерукотворный. Она была известна также под названием «Мандилион» — в переводе с арабского «малая плащаница». Этим куском ткани Христос вытирал лицо, и на ней отпечатались его черты. Он отдал ее Ханнану, хранителю архивов. А тот, в свою очередь, подарил реликвию царю Абгару из Эдессы. Прикоснувшись к ткани, Абгар исцелился от терзавшей его проказы. Примерно в 525 году н. э. эта «малая плащаница» была обнаружена в каменной кладке над городскими воротами. А затем, во время крестового похода 1204 года исчезла.
История христианства изобиловала мифическими чудодейственными средствами, начиная от священного Грааля и заканчивая тенью святого Петра. Считалось, что даже некоторые Марианские растения и травы, символизирующие деву Марию, обладали целительной силой. Но Битонти относился ко всему этому скептически.
— С нетерпением жду результатов ваших изысканий по Радиксу. Уверяю, разочарованы вы не будете.
— Я был бы счастлив сообщить святому отцу, что найденная вами реликвия аутентична.
— Конечно. Но у Радикса есть своя цена.
— Вы хотите денег? — Битонти презрительно фыркнул. — Но ведь их у вас предостаточно!
— Мне нужно нечто более ценное, чем деньги, — произнес Рыцарь, выпустив изо рта колечко дыма. — Скажите, каково сейчас состояние здоровья Джеффри Кювье?
Вопрос удивил Битонти.
— Великий магистр Суверенного военного ордена Мальты очень плох. Вряд ли протянет больше года.
— После смерти Кювье Папе придется назначить выборы нового магистра.
Рыцарь, как его дед и отец, состоял в Мальтийском ордене. Больше известные под названием Рыцари Мальты, члены этой элитной римско-католической организации вели свое начало еще со времен первого крестового похода. Их штаб-квартира располагалась в Риме, орден был признан международными законами, считался безземельной, но суверенной нацией, могущей выпускать свои монеты, марки, номерные знаки для машин и паспорта. Некоторые считали их самым маленьким в мире государством. С 1994 года орден даже входил в состав ООН в качестве постоянного наблюдателя. Его члены считались истовыми католиками. Занимались разными гуманитарными миссиями, оказывали медицинскую помощь бедным и нуждающимся.
Но Рыцарь считал, что Мальтийский орден может достичь более высоких целей. В этом с ним соглашались еще два рыцаря. Другие же члены — все поголовно сущие идиоты и слепцы — отвергали его план. Став великим магистром, он смог бы не только поставить перед Мальтийским орденом более грандиозные и амбициозные задачи и цели, но и достичь их. Но прежде всего надо заполучить Радикс.
— Я что-то не совсем понимаю, — начал Битонти. — Если вы передадите Радикс Ватикану…
— Потребую у Папы, чтобы он одобрил мое избрание великим магистром Суверенного военного ордена Мальты.
— Никто не ставит под сомнение влияние, которым вы пользуетесь у правоверных католиков. Вашу щедрость при пожертвованиях. Однако же у святого отца есть серьезные возражения против вашей кандидатуры. На репутации вашей семьи лежит пятно. Ваш отец опозорил церковь скандалом, связанным с Институтом по изучению религиозных трудов.
— Вы имеете в виду обвинения в незаконных операциях, отмывании нацистского золота через банк Ватикана?
— Банк не имел к этому ни малейшего отношения, но я слышал истории о том, будто бы награбленное нацистами добро положило начало несметным капиталам вашей семьи.
