Одну из стен башни занимали цитаты из Гете, Парацельса, Данте и Мильтона. Юнг увековечил их изречения на латыни, греческом, английском, старом швейцарском, немецком и санскрите. Вёрм вжался лицом в эту стену, водил кончиками пальцев по выгравированным на ней символам. В этот момент он походил на ветерана, пришедшего почтить память тех, чьи имена выбиты на гранитной доске вьетнамского мемориала.
— Ответы в этой комнате, — прошептала Кори. — Но с чего начать?
— С Древа жизни, — ответил Вёрм и указал пальцем. Из стены выдавалось скульптурное изображение белого дуба. Змеи-альбиносы обвивали толстый ствол, точно виноградные лозы. У подножия ствола Юнг выгравировал в камне два слова: «ARBOR PHILOSOFICA».
— «Древо философов», — перевел Вёрм. — Еще одно название Древа жизни.
Только теперь Кори поняла значение слов матери, писавшей, что Древо жизни произрастает и цветет в стране мертвых. Они относились именно к этому дереву. Боллинген был воспроизведением в камне подсознания Юнга, Страны мертвых. Древо жизни было его метафорой.
— Вотан висел на Древе жизни, чтобы обрести мудрость. Может, нам тоже стоит попробовать?
Кори вставила ногу в дупло, протянула руку, ухватилась за ветку выше. Вцепившись в каменную змею, подтянулась, шагнула на следующую ветку. Вёрм направил луч света на ее гибкую тонкую фигурку, она продолжала карабкаться дальше. И вот поднялась на высоту футов двенадцать.
— Видишь что-нибудь? — окликнул он ее снизу.
— Слова, изображения. Ничего не говорят.
Одна из верхних ветвей тянулась почти под потолком. Обхватив ее обеими ногами, Кори повисла головой вниз. Это упражнение она проделывала сотни раз еще на занятиях физкультурой в школе. Только тогда ее длинные золотистые волосы волной спадали вниз, закрывая лицо. Кровь прилила к щекам, она всматривалась в стену.
— Посвети вот сюда!
Вёрм направил луч света в указанное место.
— Ну, что там?
Кори ухватилась за ветку, приподняла голову вверх, чтоб кровь отхлынула от лица. И указала на четыре буквы, вырезанные в камне:
HSVS
Затем снова приникла к ветке и перевернулась.
Вёрм смотрел вверх, склонив голову набок, читал перевернутое вверх ногами слово.
— А знаешь? Если заменить здесь букву «V» на «А», получится «SASH». — Он усмехнулся. — Это означает кушак или пояс.
Кори продолжала висеть на дереве, вырезанном из камня во второй башне Юнга. Одна из ветвей выглядела более гладкой и прямой, чем остальные. Ей удалось отделить ее от ствола. Какое-то время она рассматривала ветку, затем бросила ее вниз, Вёрму.
— Юнг вырезал слово «пояс» в верхней части этой башни, — спускаясь, заметила она. — Но может ли этот пояс иметь какое-то отношение к Сцинтилле?
— Может, речь идет о Священном поясе. Помнишь апостола Фому? Знаешь, за что его прозвали неверующим? За то, что он сомневался в воскрешении Христа.
— Помню, — ответила она, отряхивая пыль с рук. — Просто святой Фома сам этого не видел, поэтому и не верил.
— Похоже, его не было рядом и когда Дева Мария вознеслась на небеса, — заметил Вёрм. — И самое интересное происходило лишь тогда, когда этого человека не было рядом.
— Он что же, и в вознесении Девы Марии тоже сомневался? — спросила Кори.
— Фоме нужны были доказательства. И знаешь, что его убедило? Дева Мария бросила ему с небес свой сверкающий пояс. Тогда он поверил. Какое-то время этой реликвией, поясом Девы Мари, обладала Франция. А несколько веков назад пояс бесследно исчез.
Вёрм вдруг резко умолк. Кори приблизилась к стене.
Здесь Юнг изобразил четыре мозаичные фигуры. Фауст и Филемон стояли рядом с мозаичным святым, бородатым мужчиной, над головой которого красовался нимб.
— Вот у этого есть пояс, — сказала она и указала на красный кушак, опоясывающий талию святого. — Может, он и есть Фома?
— Христианская иконография изображала святых с определенными символами. Иуда часто одет в желтые одежды. У Петра в руках ключи. У Фомы красный пояс.
Кори приложила пальцы к красным кусочкам мозаики, слегка надавила. Из стены выдвинулся небольшой ящичек.
— Ого! — усмехнулся Вёрм. — Откуда ты знала?
— Просто догадалась.
В ящике лежал маленький кожаный мешочек. Его украшала монограмма: «КГЮ». Развязав стягивающие его бечевки, Кори вытащила черно-красный, с золотом пояс.
— Читала об этом в самолете, — сказала она. — В 1817 году дед Юнга посетил фестиваль в замке Вартбурга. Демонстрируя свою преданность государству, студенты надели пояса и устроили шествие с факелами.
Вёрм рассматривал пояс.
— Да, те же цвета, что и у флага Германии.
— А позже, — продолжила Кори, — когда произошло объединение немецких феодальных земель, черный, красный и желтый цвета Вартбургского фестиваля стали цветами немецкого флага. — Девушка осторожно развернула пояс. — Гм… На поясах студентов из Вартбурга никаких букв вроде бы не было, — заметила она, разглядывая два ряда выцветших букв, вышитых на поясе. — Чьих же рук это дело? Может, самого Юнга? Или его деда?..
Вёрм держал пояс развернутым, Кори провела по надписи кончиками пальцев.
— Алкагест, — Кори медленно прочла первое слово. — Этот термин алхимики использовали для описания универсального растворителя. А из следующих букв получается слово «Хорус». Но что это за символ между ними?
— Это символ Юпитера, главного бога религии древних римлян, — ответил Вёрм. — А последнее слово в первой строке — это «аргентум». Латинское название серебра. Алхимики активно его использовали. Позже, в периодической системе Менделеева, серебру было присвоено обозначение «Ag», от латинского слова «Argentum».
— А дальше у нас идет «Никайа», — сказала Кори, глядя на вторую строчку. — Это имеет какое-то отношение к греческой поэме, где Одиссей спускается в подземный мир. Он предпринял путешествие в Страну мертвых.
— Зато вот это следующее слово никакого отношения к алхимии не имеет, — произнес Вёрм. — Но «Тир» очень много значит для масонов, вольных каменщиков. Царь Хирам Абифф из города Тира посылал царю Соломону материалы и рабочую силу, чтобы помочь ему построить знаменитый храм. Масоны называли искусство создания строений из камня королевским, поскольку основу этому ремеслу положили цари Израиля и Тира.
— Есть еще два слова, «символ» и «эликсир». Слова на этом поясе пришли из алхимии, мифологии и масонства, — подытожила Кори. — Но что они могут значить для нас?
Она перевернула пояс и нашла на обратной его стороне еще два ряда букв и цифр. Здесь эти знаки выглядели ярче. Кори сразу поняла, почему: они были вышиты более толстой нитью. И сам характер вышивки другой. Стало быть, это послание оставил не Юнг, а кто-то еще.
