Его голос посерьезнел:
– Я звоню по поручению мамы. Она чувствует, что очень виновата перед вами, и хочет постараться хоть как-то искупить свою вину. Ее саму в свое время обманули и подставили.
– Я на нее не держу зла, – глухо сказал я. – И не вижу, что она…
– Она отбывает наказание, как вы знаете, – перебил меня шустрый юноша, как его, ах да, Петр. – Работает в городке Корпорации. Точнее, в так называемом «спецотделе», он же тюрьма. Там находятся Феликс и Мария. И священник, он тоже вроде ваш.
Я, признаться, вздрогнул. Но взял себя в руки.
– Как они?
– Священник не очень, из него какую-то информацию выбивают и вообще, по-моему, главной жертвой назначили. Он вряд ли долго протянет. Феликс и Мария живы, и их особо не пытают, только издеваются по-всякому, нервы выматывают, сломать, небось, стараются, а может, просто так. Там это бывает. Мама говорила, есть там одна такая, она над священником измывается, – ответил он пространно, но не слишком понятно. – Мария ранена в ногу, но потихоньку выкарабкивается, уже немного даже ходит, только делает вид, что чувствует себя хуже, чем на самом деле, боится, что ее сделают донором. Феликс жив и не сломлен. Мать подослали к ним провокатором. Хотят устроить им якобы «побег», и ловить вас на них, как на живца.
Неужели судьба, смилостившись, посылает нам того самого «союзника внутри крепости»? Но (не те мои года, чтоб верить в непорочные зачатия и чудесных союзников, да и научный опыт не велит) я постарался вложить в голос максимум скепсиса:
– И что же предлагает Жанна?
– Побег назначен на седьмое, – деловито сообщил Петр. – Значит, нужно устроить его раньше. Я говорю о настоящем, а не подстроенном побеге. Я нашел брешь в электронной системе охраны лагеря и уже немного с ней поигрался. Теперь надо подумать, как мы можем это использовать. Пока кто-нибудь из тутошних программеров туда заплатку не всобачил.
Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Откуда я могу знать, что это не ловушка?
– Из бритвы Оккама, разумеется, – хмыкнул юноша. – Если бы я работал на Корпорацию, какой смысл мне вам звонить?
– Чтобы выманить меня из… того места, где я нахожусь.
– Да ладно! Я сам могу вам сказать, где вы находитесь. Открытым текстом не буду, мало ли… Но… я знаю, что нудисты боятся сумасшедших.
Ничего себе юное дарование!
Необитаемые островки у здешнего побережья действительно популярны среди любителей отдыха «о натюрель». Ну летом, само собой. Но как раз наш остров они обходят стороной – из-за страшных легенд о призраках жутких маньяков: когда еще не окончательно развалившийся монастырь служил спецпсихлечебницей, сюда немало «ганнибалов лектеров» посвозили, тут многие из них и дни свои сумасшедшие закончили. Якобы бродят теперь по острову. А нудисты – да, опасаются.
– Так что, работай я на Корпорацию, к вам в гости уже пожаловал бы воздушный десант, – резюмировал юный гений.
Логично.
– Хорошо. Мне… Нам нужно подумать. Как я могу с вами связаться?
– По этой же линии. Ну, по которой я сейчас говорю, ее же и вызывайте. Она защищена вполне прилично. Если я буду занят, я сброшу вызов и перезвоню, как только будет безопасно. У меня вопрос.
– Да?
– Феликс не доверяет моей матери. Причем категорически. От слова «совсем». Ну и его, в общем, можно понять. Но… Если нам нужно будет что-то передать ему от вашего имени – как сделать так, чтобы он это понял?
Я задумался. Несмотря на бритву Оккама и прочие доводы этого не по годам шустрого и талантливого паренька, я по-прежнему не доверял Жанне. Все-таки она мутная личность. Впрочем, откуда я знаю, какая она личность? Соблазнила Валентина? Даже если она делала это сознательно, мой сын (ох, как больно это произносить даже мысленно!) был уже довольно-таки взрослым. Никак не невинный ягненочек, которого соблазнила прожженная стерва. Да и Жанна – два АР одновременно! – вряд ли стерва. Ну а убийство… В общем, похоже на то, что и Жанна – такая же жертва обстоятельств.
Другой вопрос, что я и впрямь не знаю, какая она личность. А сейчас от меня требуется выдать «пароль» к доверию Феликса. Имею ли я на это право? С другой стороны, чего они могут добиться с помощью такого «пароля»? Узнать, что мы нашли разгадку происходящего? Но «они» и так это знают. Что еще? Сказать Феликсу, чтобы… чтобы – что? Да ничего, в общем. Врагам этот самый «пароль» никаких таких особых возможностей не даст, то есть практически бесполезен.
Но главное, Жанна (и этот ее шустрый сын) – единственная ниточка к Феликсу. Не воспользоваться таким шансом было бы просто преступно.
Все эти размышления заняли у меня не больше секунды. Еще пара секунд ушла на то, чтобы зажать «в кулак» собственное сердце.
– Скажите ему, что информация от того, кто ищет, куда упала звезда Полынь. Запомните?
– Ух ты! – восхитился Петр. – В Сталкера играете?
– Что? – не понял я.
– А, не важно. Запомню. И передайте программистам вашим, пусть как-то фильтруют частоту электронных запросов. И маршрутизацию пусть сделают нормальную. А то как дети в песочнице, ей-богу.
03.01.2043. Городок Корпорации.
Специальный отдел. Мария
Ад – еще не ад, если он не лишен надежды. В моем личном аду надежда появлялась в виде крохотных клочков бумаги мелкими корявыми буквами. Феликса держали в камере через стенку от меня. Кроме общей стены, у нас была и общая надзирательница – Жанна. И Феликс передавал мне через нее коротенькие записочки, от которых, по совету той же Жанны, я тут же избавлялась. Было очень, очень жалко, но накрепко запоминала каждую. Это было нетрудно, и было-то их совсем немного.
«Держитесь. Вы нужны Рите», – гласила первая. Я написала в ответ, что держусь, но не вижу, как мы можем спастись. К счастью, после ранения я была очень слаба: в рану попала инфекция, и меня постоянно колотила выматывающая лихорадка. Но я была благодарна своей хвори – она защищала если не от страшного будущего, то хотя бы от мыслей о нем.
«Они нас не тронут, мы приманка», – писал Феликс. Я отвечала, что когда-нибудь они поймут, что приманка не действует, и тогда…
«Мы все равно найдем способ бежать отсюда», – успокаивали мелкие буквы. Я отдавала себе отчет, что бежать невозможно, но все-таки почувствовала слабую надежду.
Если бы я знала азбуку Морзе (или еще какую-нибудь, или если бы что-нибудь придумала вместо азбук), мы могли бы перестукиваться – это, наверное, было бы безопаснее записок. Но я не знала никаких таких азбук, так что на осторожный стук Феликса могла лишь несколько раз стукнуть в ответ – мол, слышу. Постукивал он регулярно, наверное, чтобы меня поддержать. И это срабатывало: хотя эти стуки не несли никакой информации (ну или я ее не могла понять), от них все равно теплело на сердце.
