— Спокойной ночи, — пробормотала я и, смущенная, поторопилась скрыться.
Ледяная драконица — и смущается? Ни в жизни не поверю!
Я готовилась ко сну, переодевалась и ходила в душ, размышляя обо всем, навалившемся в последние дни. Голубой кулон загадочного действия так и болтался у меня на груди. Что же в нем такого ценного, почему Георг так страстно желает его получить?
Ответ на этот вопрос, а так же на вопрос, кто устраивал беспорядки в академии, я получила буквально на следующий день…
Глава четырнадцатая
АРТЕФАКТ НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ
Зачем я пошла в академию в выходной? Причина была простой: во время визита Георга некоторые библиотечные книги пострадали. Может, он искал в них тайник, может, просто в порыве ярости сжег, кто знает. Нужно было заплатить за них и взять новые, чтобы успеть подготовиться к кое-каким семинарам.
Я воспользовалась советом и купила по дороге шапку. Настроение тут же улучшилось. Осень совсем уже стала холодной, близилась зима. Наверное, в следующие выходные выберусь за теплыми вещами. Пальто у меня есть, а вот для учебы почти ничего. Заодно развеюсь.
Мне пошел на пользу переезд. Настроение стало лучше, жизнь не казалось такой мрачной. И даже потеря дорогих сердцу украшений не выглядела как трагедия, достойная слез. Уже тот факт, что Георг решился на откровенно незаконные действия, свидетельствовал о его бессилии.
Я разделась в пустующем гардеробе, самостоятельно повесив на вешалку пальто, и направилась в библиотеку. Там справилась довольно быстро. Никому, кроме пары старшекурсников, не пришло в голову сидеть в выходной, да еще и вечером, в библиотеке. Начало года, какая учеба? Никто и не думал о сессии.
И я решила не думать. А купить по дороге чего-нибудь вкусненького и… может, поблагодарить Клэя за помощь чаем с пирожными. От этой мысли почему-то на лице появилась довольная улыбка. И именно из-за этой улыбки я потеряла бдительность и не заметила Георга, который вывернул из-за угла.
Снежный вцепился в мою руку и затащил меня под лестницу. Там было что-то вроде каморки, где хранились ведра, метлы, различные инструменты. Страшновато было стоять в окружении лопат и пытаться вырвать руку из жестких пальцев Георга.
— Буду кричать! — прошипела я.
— Попробуй, все равно почти все разошлись. Вил, мне нужен этот демонов кулон!
— Размечтался!
Я все-таки вырвалась и отскочила к стене, уронив на пол кучу лопат. Они с жутким грохотом повалились на пол. Хоть бы кто услышал!
— Ты даже не знаешь, как им пользоваться! — Георг уже орал. — Вил! Отдай мне кулон, и я навсегда оставлю тебя! Будешь жить спокойно, в безопасности, учиться, выйдешь замуж! Я тебя по-хорошему прошу! Я верну тебе все украшения! Он тебе не нужен. Он не несет в себе силы или опасности. Послушай, давай, я расскажу тебе, для чего он нужен? Виленея, ты должна его мне отдать! Ты ведь лучше матери! Ты не можешь быть такой, как она!
И Георг в сердцах ударил кулаком по стене.
— Что? Что ты сказал?
Надо было уйти. Развернуться и убежать, обратиться к отцу Клэя, попросить защиты у Медного. Но эти слова будто бы приковали меня к месту, я не могла пошевелиться.
— Что ты сказал о моей маме?
Георг открыл было рот, чтобы ответить. В его потемневших глазах горела злость. Не знаю, что он сказал бы в следующее мгновение, но мы оба услышали треск и подняли голову. Я ничего не поняла толком. Лишь услышала грохот, закашлялась в пыли. Меня уронили на пол и придавили, я на пару мгновений точно отключилась. Дыхание перехватило, все погрузилось во тьму, а нога взорвалась дикой болью, словно на нее упало что-то тяжелое.
Все смолкло. Ни звуков. Ни движения. Ничего. Только боль в ноге, удары сердца в абсолютной тишине и темноте.
— Что… что за?
Я застонала, потому что ногу действительно придавило что-то тяжелое. Обломок лестницы, наверное. Похоже, обрушился пролет, и нас чудом не убило.
Боль была такая, что на глаза навернулись слезы. Наверное, сломана. Но все могло бы быть намного хуже, если б не Георг, закрывший меня от особенно крупных осколков. Специально или случайно так вышло?
— Эй! — Я толкнула его изо всех сил.
Но сил было мало.
— Георг! Поднимись! Я так долго не протяну.
Он застонал и очнулся. Пока приходил в себя, пока соображал, что случилось, я уже была готова орать от боли и желания выбраться. Я ведь боюсь закрытых темных пространств, с тех пор как лежала в больнице, боюсь!
— Погоди, Вил. — Георг осмотрел масштабы разрушений. — Не дергайся, хуже сделаешь, дай я камень уберу.
Ногу опять пронзила боль, и тут я уже не сдержалась. Неужели на мои вопли никто еще не прибежал? В академии что, вообще никого нет?! Сумасшествие какое-то.
— Перелома нет.
Я сдерживала слезы, пока отчим ощупывал мою пострадавшую конечность и пытался заставить меня согнуть ногу в колене. Перелома, может, и нет, но обращаться еще неделю не смогу, а нога распухнет и станет модного синего оттенка.
— Ушиб сильный, возможно, трещина, но кость цела. Лекарский дом с этим справится минут за пять, еще денек похромаешь.
— Что случилось?
Все вокруг оказалось в пыли и мусоре. А мы были заблокированы в крошечном промежутке между рухнувшей лестницей и стеной каморки. Стояли бы чуть правее, через пару дней народ плакал бы на похоронах. А так пострадала всего лишь моя нога, да Георг получил пару синяков.
— Лестница рухнула. Вопрос в том, — Снежный отряхнул руки и попытался сдвинуть обломки, — сама ли. Нет, нам отсюда без посторонней помощи не выйти.
— Кто-то должен был слышать шум! Это же не просто стул уронили, здесь лестница рухнула!
— Полагаю, всего один пролет. И так удачно на нас… Ладно, обход все равно будет, потерпи.
Он уселся рядом со мной на пол, привалившись к холодной неровной стене. Среди кусков лестницы, пыли, грязи и разбросанных вещей угадывались метлы и какие-то ведра. Смешно подумать: застрять в подсобке, когда кто-то обрушил на тебя лестницу. Ну, или она упала сама.
— И что? Почему ты меня не убил? Камнем по голове — и скажешь, что сверху упал. Заберешь кулон. Ты же к этому стремишься.
Георг искоса на меня глянул.
— Я не хочу тебя убивать. И не собирался.
— Серьезно? — Я хохотнула.
— Вил, я не убил бы подростка, девушку. Почему, как думаешь, я пытался забрать у тебя кулон, сначала поместив в больницу, а потом здесь, обманом? Если бы я хотел тебя убить, я бы давно это уже сделал.
— Что ж… резонно. Но все же почему? И что ты говорил о моей матери? Что она тебе сделала?
— Ты не хочешь знать это, Вил.
