— Очень.
Ладно хоть Клэй не сопротивлялся: позволил себя осмотреть. Только магию сразу же отверг. Но такое поведение не редкость для больных, на некоторых магия действует еще хуже, чем болезнь.
— Воспаление легких, — изрекла вердикт лекарка. — Постельный режим, обильное питье, витамины и вот это зелье. За неделю поправится.
Мне сунули в руки листок с рекомендациями и небольшую бутылочку с зельем. Лекарка грациозно поднялась и прошествовала к выходу. Я отдала ей плату, один золотой, и с облегчением закрыла дверь. Потом взглянула на листок. Зелье принимать надо было постепенно, за три дня.
— Давай по ложке три раза в день? — предложила я. — Как раз.
— Иди учиться, — буркнул Клэй. — Разберусь.
— Нет уж, давай зелье выпьешь, потом будешь разбираться.
— Я. Не. Буду. Это. Пить.
И голос слишком уж твердый для умирающего больного. Никак лекарка к жизни нас вернула!
— Хорошо, — покорно вздохнула я, а про себя подумала: «Будешь!»
— Тогда пей морс. Сейчас закажу. Тебе сладкий или не очень?
Он молчал.
— Клэй! — разозлилась я. — Если ты будешь себя так вести, я вызову твоих родителей! Обоих!
— Сладкий.
Морс принесли быстро. Как удачно совпало: и сироп на вкус оказался сладкий. Поэтому я вылила треть бутылька в графин с морсом и хорошенько размешала. За день выпьет, а остаток я спрячу, чтобы не догадался. Вот ведь упрямый дурак…
Однако что-то пошло не по плану. Когда я подала Клэю кружку с морсом, обогащенным зельем, тот сначала принюхался, а потом отпил немного. И сразу закашлялся, выронив кружку.
— Да что за…
— Инеевая! Выйди отсюда, оставь меня в покое! — рявкнул Клэй, а потом его голос сорвался.
И уже хриплым шепотом он закончил:
— Мне нельзя зелья и лекарскую магию!
Все. Это стало последней каплей. Я отказалась что-либо делать, говорить или думать. Я, в конце концов, девушка. Судя по всему, небольшого ума. Так что я свернулась в клубочек возле Клэя и решила немного пореветь.
— Ну, прости ты меня! Что мне еще сделать? Не хотела я, помочь пытаюсь!
— Вил, блин, — Клэй говорил очень тихо, — ты ненормальная! Романтику ты не уважаешь, кусаешься. Грубая сила тебя тоже не привлекает. И вот ты случайно помогла мне простыть — и ревешь в обнимку с моей ногой. Я устал за тобой бегать. Мне помереть надо, чтобы ты решила обратить свое драгоценное внимание на меня?
— Да, — обиженно всхлипывая проговорила я, — а ты ко мне ради чего привязался? Потому что я дракон?
— Сначала потому, что ты меня обошла на вступительных. Потом потому, что ты дракон. Потом ты красивой оказалась. И кусачей. Вот откуда ты такая кусачая, а?
— А оттуда, что ты баб вообще не сортируешь, — буркнула я.
Слезы кончились. Раз препираемся, значит, я почти прощена.
— Мне оно надо, быть очередной девушкой на неделю?
— Инеевая, — Клэй опять закашлялся, — девушек на неделю так не достают. Я на тебя времени и сил потратил больше, чем на всех девушек, вместе взятых. Ну и за что ты меня так? Ты готова идти на свидание с половиной академии, но не со мной!
— Извини. — Я усиленно делала виноватый вид. — Откуда я знаю, сколько ты времени тратишь на девушек? Я никогда ни с кем не дружила и уж тем более не встречалась. Лучше не пытаться, потому что ты потом вспомнишь меня за бутылочкой пива, а я… драконы если влюбляются, то крепко.
— Знаю, — вздохнул Клэй, и мы замолчали.
— Мне сложно поверить, что я кому-то нравлюсь, — вдруг вырвалось у меня и пришлось прикусить язык.
— Почему?
— Там, где я росла, не было никого, кто бы мне говорил, что я симпатичная. Или кто пригласил бы погулять. А перед глазами был пример мамы, который доказывал, что мужчины, увы, даже самых красивых и умных женщин не терпят рядом с собой долго. Откуда ж я могла знать, что далеко не все такие, как мой отец.
— А что с твоим отцом?
— Да ничего. Сбежал.
Клэй опять принялся кашлять. Так жалко его стало: горячий, больной, явно уставший после почти бессонной ночи. Так жалко, что не выдержала, уселась рядом и поцеловала в висок, зачем-то зажмурившись. Может, глупо после всех наших поцелуев смущаться, но для меня это действительно поступок, и если он его не оценит, то…
Оценил. Сделал непроницаемое лицо и отвернулся, мол, я все еще обиженный.
— Ну что мне сделать-то?! — взорвалась я.
— Не знаю, может…
— Так? — Я встрепенулась. Есть захотел? Или чай?
Ага, сейчас!
— Надевай халат лекарки и продолжай вокруг меня скакать. Сочтемся!
— Клэй, так не…
Я не успела договорить: в дверь постучали. Пришлось идти открывать, и уж точно я не ожидала увидеть на пороге госпожу Сероглазую. Я тут же покраснела и пролепетала что-то вроде «здрасте». Что она обо мне подумает!
Не знаю, подумала ли, но довольно тепло улыбнулась.
— Привет, Вил. Где там этот больной? Как его угораздило-то?
— Это я…
Дальше Клэя опять скрутил приступ кашля, и мое «виновата» потонуло среди прочих звуков.
— Понятно, — вздохнула госпожа Сероглазая. — Как дети малые, честное слово. Зря ты, Клэй, уехал. Меряй температуру, быстро!
Я улыбнулась. Мама есть мама. И то, как Клэй беспрекословно ее послушался, было очень мило. Я хотела было уж уйти к себе, чтобы не мешать, благо госпожа Сероглазая как раз принялась читать рекомендации лекарки, но тут раздался еще один стук в дверь. Пришлось пойти открывать.
— Вил! — Элис округлила глаза. — Ты что тут делаешь?
— Мы же собирались вместе пойти в академию! — вспомнила я. — Прости, Элис, у меня тут такое…
Подруга живо заинтересовалась новыми сплетнями и происшествиями в моей жизни. Как будто в театр ходит, честное слово!
— В общем, Клэй заболел, — решила я отделаться малой кровью. — Воспаление легких.
— Как?! Он же Погонщик, они здоровые, как кони.
И Элис подозрительно прищурилась, а я вздохнула.
— Мы вчера поругались, он меня поцеловал. Почти уложил в койку, а я привязала его к кровати и ушла. Окно от ветра открылось, и он часа полтора сидел полуголый в холодной комнате. Простыл. Обиделся.
По мере того как я рассказывала, глаза Элис становились все больше и больше. Она, кажется, потеряла дар речи, а когда его вернула, едва ли не на весь коридор изрекла:
— Вил, вы ненормальные! Оба! Вам обязательно друг друга калечить?
Я даже чуть-чуть покраснела, вспомнив все эпизоды с попаданием в лазарет. Я резала Клэя шипами, он отправлял меня в нокаут своими способностями. Теперь вот лежит, еле дышит. Да-а, поистине высокие чувства.
